В прокат вышел «Нуреев. Белый ворон» — байопик легендарного танцовщика. Премьера фильма состоялась на Московском кинофестивале, где поставивший его британский актер, а теперь и режиссер Рейф Файнс получил специальный приз «за верность принципам школы К. С. Станиславского». Однако картине, снятой с самыми благими намерениями, не удостоиться такой похвалы, считает Юлия Шагельман.
В стремлении постичь русскую культуру режиссер Рейф Файнс доверил себе роль наставника Рудольфа Нуреева (Олег Ивенко, слева)
Фото: WDSSPR
Рейф Файнс очень любит Россию. Возможно, первая интоксикация великой русской культурой случилась с ним на съемках фильма «Онегин» (1999), где режиссером была его сестра Марта, а он играл главную роль. Те, кому довелось посмотреть этот фильм, наверняка никогда не забудут дуэт Ольги и Ленского, исполняющих песню «Ой, цветет калина» на английском языке, и танцы на балу под вальс «На сопках Маньчжурии». Потом Файнс зачастил с визитами в наши края, снялся в фильме Веры Глаголевой «Две женщины» (2014) по Тургеневу, для чего даже самоотверженно выучил русский язык. Но (или, наоборот, благодаря этому) Россия, кажется, так и осталась для него некоей утопической страной, несущей миру свет великой культуры и населенной исключительно прекраснодушными людьми (если, конечно, не считать отдельных представителей KGB), норовящими при любой возможности приняться за хоровое пение.
Третья режиссерская работа Файнса «Белый ворон» (он, конечно, «Белая ворона», и значение этого выражения даже разъясняется в первых кадрах фильма, но у российских локализаторов всегда свои резоны) — это не столько биография великого танцовщика, сколько очередное признание в любви России, ее классической балетной школе, Петербургу, Эрмитажу и, конечно, загадочной русской душе. Признание это получилось очень трогательным и старательным, но, как это часто случается в подобных обстоятельствах, присутствовать при нем исключительно неловко.
В основу сценария легла книга Джулии Каваны «Рудольф Нуреев: Биография», а написал его заслуженный Дэвид Хейр, автор сценариев, например, к таким картинам, как «Часы» и «Чтец» Стивена Долдри. Как и режиссер, он знает, что последовательный нарратив сейчас не в моде, поэтому весь фильм — это один большой флешбэк. Открывается он сценой, в которой злобный кагэбэшник сообщает интеллигентному мужчине с британским акцентом (Рейф Файнс), что Нуреев (Олег Ивенко, солист Татарского академического театра оперы и балета имени Мусы Джалиля) не вернулся с гастролей, попросив политического убежища во Франции. Дальше следует подробное изложение того, как это произошло, внутри которого новые флешбэки отсылают к трудному детству будущей звезды в послевоенной Уфе и годам учебы в Ленинградском хореографическом училище.
Интеллигентный мужчина с акцентом оказывается наставником Нуреева, педагогом по имени Александр Иванович Пушкин. Хотелось бы, конечно, думать, что отказаться от переозвучания этой роли было сознательным режиссерским решением, чтобы показать, как сильно Пушкин выделяется на фоне советского окружения, но вполне верноподданный худрук Кировского театра Сергеев (Небойша Дугалич) тоже говорит с акцентом. Так что, видимо, причина в актерской ревности Файнса, не захотевшего, чтобы его роль кто-то дублировал. В результате каждая сцена с участием Пушкина приобретает незапланированный комический характер, включая два программных монолога о сути и смысле балета.
Впрочем, все остальные реплики и диалоги, на каком бы языке их ни произносили, звучат так, как будто их четыре раза перегнали через гугл-транслейт, так что к концу первого часа экранного времени к этому даже привыкаешь.
В остальном создатели фильма полагаются на простые, как первая позиция, метафоры. Уфимские сцены, конечно, мрачные и черно-белые — цвет приходит в жизнь Нуреева с переездом в Ленинград, где он первым делом отправляется в Эрмитаж. Сцена неловкого объятия с вернувшимся с фронта отцом монтируется с картиной Рембрандта «Блудный сын». Первое, что видит в Париже сбежавший от «искусствоведов в штатском» Рудик,— огромная надпись LIBERTE на постаменте памятника. Танец — это свобода, для гения нет границ, балет придумали французы, но энергия идет с востока. Последний тезис должны доказывать сцены танцев, и они действительно украшают фильм, в остальном до боли похожий на телесериальную продукцию канала «Россия». Пожалуй, с таким глубоким проникновением в нашу культуру мистера Файнса действительно можно поздравить.