Конституционный суд (КС) вчера впервые провел слушания по делу о нарушении прав коренных малочисленных народов Севера. Житель Таймыра Геннадий Щукин пожаловался на регулирование традиционной охоты на оленей жителей тундры, попросив КС защитить их «щитом от беспредела».
Глава общины народа Долган Геннадий Щукин (в национальной одежде)
Фото: КС РФ
Президент Ассоциации объединений коренных малочисленных народов Севера Таймырского Долгано-Ненецкого района Красноярского края и глава общины народа долган Геннадий Щукин обжаловал в КС ст. 19 федерального закона «Об охоте и о сохранении охотничьих ресурсов». Она регулируют правила свободной (без разрешений) охоты в целях «ведения традиционного образа жизни» на Севере, в Сибири и Дальнем Востоке населению и общинам, для которых «охота является основой существования». Использовать добычу в пределах установленных в регионах квот разрешено для личного потребления или продажи закупочным организациям.
Заявитель обратился в КС после того, как суды приговорили его к штрафу в 120 тыс. руб. за подстрекательство к незаконной охоте: по его инициативе три общины (их представители также были привлечены к уголовной ответственности) поручили охотникам добыть 217 особей дикого северного оленя — исходя из установленной в регионе квоты отстрела 8 оленей на человека в год.
Суды решили, что использовать квоту можно только лично, а не имеющие охотничьего билета или возможности самостоятельно охотиться в силу возраста, здоровья и иных причин члены семьи или общины делегировать свое право на охоту не вправе.
Геннадий Щукин добивается того, чтобы «законы применялись адекватно и с уважением к личности». «Моя личность перед вами стоит и готова сказать правду, которая происходит в регионах»,— обратился он к судьям КС, рассказав, что в тундре Таймыра, где он курирует более 100 общин, охотятся не из жажды наживы, а для выживания. По словам заявителя, он родился в 1962 году в семье оленеводов, которых в 1971 году принудительно «перевели» в охотники, а принадлежавших им «оленей зарезали и сдали мясо государству». Геннадия Щукина и других детей посадили на самолет и отправили в интернат, где у них порвали национальную одежду, вымыли, обливая из шланга, обрили головы, а за попытки побега пообещали арестовать родителей. В итоге дети тундры «привыкли к советской жизни»: Геннадий Щукин получил образование, поселился в городе с русской женой, а после ее смерти создал общину, которая занималась традиционной охотой.
Традиционное питание — основа биологического существования его народа. «Без оленей будем умирать»,— пояснил господин Щукин.
По его словам, старики, которых из-за нехватки добычи кормили свининой, погибали, а детей сейчас «кормят БАДами», но в интернатах они «тайком едят привезенные из тундры» продукты.
Заявитель уверен, что его уголовное преследование полиция организовала по заказу предпринимателя, которому общины под руководством заявителя отказались уступать часть добычи в обмен на сахар, хлеб, лекарства и т. д.
«Вся тундра обрадовалась» рассмотрению этого дела в КС, надеясь получить «щит от беспредела», завершил Геннадий Щукин выступление.
Его адвокат Владимир Цвиль призвал КС устранить неопределенность закона, отметив, что «уполномоченные охотники всегда были и добывали мясо для семьи», но «в 2014 году возникла конкуренция тех, кому реализуется мясо северного оленя». Представитель Генпрокуратуры в КС Татьяна Васильева признала наличие «правовой неопределенности» и сообщила, что прокурору Красноярского края поручено проверить законность и обоснованность действий следствия и судов в этом деле.
Полпред правительства в КС Михаил Барщевский покинул заседание КС, не дождавшись своей очереди выступать. Остальные представители органов власти подтвердили возможность делегирования прав «уполномоченному охотнику», но разошлись в оценках спорной нормы и ее применения. Полпред президента Михаил Кротов, однако, считает, что «коллизию надо устранять путем устранения пробела в региональном законодательстве».
Полпред Совета федерации в КС Андрей Клишас предложил уточнить порядок расчета лимитов (в частности, распространить квоты на детей), передав полномочия по расчетам самим жителям тундры. «Ранее Норильский комбинат забивал десятки тысяч оленей, чтобы кормить рабочих»,— напомнил он. Отвечая на вопрос судьи Константина Арановского, связан ли «правонарушающий эффект» в деле Щукина с «влечением к уголовной репрессии как к основному средству решения социальных проблем или неуважением к правам человека», сенатор сослался на неправильное толкование закона. При этом он и полпред президента считают ключевым вопросом, кто может быть членом имеющей льготы общины: полпред СФ призвал «не включать в нее тех, кто не ведет традиционный образ жизни,— учителей, врачей, полицейских и чиновников».
Геннадий Щукин с этим не согласился, попросив КС, чтобы «живущие в городе и в тундре имели равные права на питание, которое дано природой и предками». «Представители коренных народов не делятся на охотников и не охотников»,— заявил он, уточнив, что сам живет в городе.
Уполномоченный по правам человека в Красноярском крае Марк Денисов поддержал жалобу заявителя. Он сослался на позицию профессора ВШЭ Владимира Кряжкова, по мнению которого культурные права коренных малочисленных народов требуют защиты, при этом в «законодательной конкретизации» нуждаются критерии и процедуры наделения правом на традиционную охоту лиц, которые к таким народам не относятся. Отсутствие таких критериев и процедур приводит «к необоснованному расширению» круга лиц, пользующихся правом на свободную охоту и, соответственно, умалению прав северных народов. «Таймырские дела», считает профессор Кряжков, высвечивают общие проблемы традиционного природопользования коренных народов — пробелы в регулировании и отказ правоохранительных органов учитывать особенности коренных народов, из-за чего «аборигенные дела» не разрешаются объективно и справедливо.