Юбилейный, 50-й сезон петербургский Театр балета имени Леонида Якобсона начал с торжественных речей представителя городской администрации и художественного руководителя коллектива, а также премьеры. С археологическим тщанием возобновлена и отрепетирована еще одна серия миниатюр из творческого наследия Якобсона, а хореограф Даглас Ли поставил для труппы новый балет «Жар-птица». На премьере, проходившей на сцене Александринского театра, побывала Ольга Федорченко.
Роль яйца с Кощеевой смертью в «Жар-птице» Дагласа Ли исполнил воздушный шарик
Фото: Станислав Левшин, Коммерсантъ
Худрук театра Андриан Фадеев последовательно проводит курс на восстановление якобсоновского наследия и расчистку его первоначальной хореографической красоты. Так, несколько лет назад постарались вернуться к первозданной белизне цикла «Роден». Теперь очередь дошла до разрозненных миниатюр из различных циклов «Классицизм», «Романтизм» («Па де катр», «Pas de deux», «Венский вальс», «Секстет») и условной сюиты на еврейские темы («Свадебный кортеж», «Влюбленные», «Кумушки»). Номера рассредоточили вне какой-либо стилевой привязки, комбинируя их по контрастному принципу: лирика — комедия — трагедия или классика — гротеск, который более подходит для торжественных концертов лауреатов международных конкурсов. Премьерное настроение, впрочем, чувствуется и в новых костюмах, созданных Татьяной Ногиновой, и в живом оркестре под управлением Александра Титова — давно, очень давно миниатюры Якобсона не исполнялись под живое звучание, тем более что музыку великий ниспровергатель классических канонов выбирал не самую балетную. Оркестр с видимым удовольствием исполнял произведения Беллини, Россини, Моцарта, Банщикова и Стравинского. Актерское исполнение не всегда отличалось ровностью; жанровые номера (искрометные «Кумушки» и канкан «Влюбленных» под «Семь сорок») вызвали более энтузиазма в публике, нежели утонченный «Па де катр» в ювелирной исполнительской нюансировке или танцевально зыбкий «Па де сис». А «Свадебный кортеж», десятиминутный балет невероятной силы, премьера которого состоялась за несколько месяцев до смерти Якобсона, по мне так представляется лучшим сочинением ленинградского балета 1970-х годов. Тема Исхода, помноженная на выбранную для спектакля траурную музыку — Трио Дмитрия Шостаковича памяти Ивана Соллертинского,— пусть даже и замаскированная рассказами Шолом-Алейхема, звучит погребальным реквиемом, который Мастер сочинил для себя.
«Жар-птица» молодого хореографа Дагласа Ли, исповедующего неоклассический стиль, была представлена как мировая премьера. Господин Ли отказался от внешних фольклорных атрибутов русской сказки, будь то яркие перья райской птицы или кокошники заколдованных принцесс. Его история лапидарна и монохромна, действие происходит в каком-то темном лесу, где рассвет не наступит никогда, по которому блуждают темные тени приспешников Кощея, а он сам подманивает невинные жертвы золотыми яблоками. Что он делает с этими жертвами и зачем ему разом 12 царевен, явившихся за золотыми плодами с покорностью зомби, хореограф не уточняет. Царевны, облаченные в роскошные фантастические кринолины (костюмы Эвы Адлер), шествуют знаменитой походкой ансамбля «Березка», в чем, несомненно, проявляется их русская душа.
Главные персонажи балета Иван-царевич, Кощей, Жар-птица, Царевна равноправны и однотипны пластически. Хореографический стиль господина Ли можно определить как «червеобразный»: его излюбленный прием — заставить тело танцовщика извиваться вне зависимости от возможностей позвоночника. Извивается Кощей (Андрей Сорокин) в нескончаемой агонии ночного воя на луну. Извивается Жар-птица (Алла Бочарова), так плотно обвившая торс Ивана-царевича (Денис Климчук) во время своей поимки, что даже сомнения возникают, кто кого поймал. Зыбкими тенями извивается свита Кощея. Связываются в единый узел в сцене сражения Иван-царевич и Кощей. Не извивается только Царевна (Елена Чернова), олицетворяющая, вероятно, прямолинейность и несгибаемость русской женщины. Иногда хореограф берет пластические паузы, и тогда артисты замирают в красивых и многозначительных позах или смело расчерчивают планшет сцены, выстраиваясь в ровные колонны и шеренги, из которых живописно-веерно рассыпают ряды. Смерть Кощея обрела большой пластический смысл: герой Андрея Сорокина, перестав наконец-то колыхаться, замер в устойчивой «свечке», которую «задул» Иван-царевич, лопнув синий шарик, символизировавший яйцо с Кощеевой смертью.
Перед началом спектакля в торжественных речах господин Фадеев сравнил творчество Леонида Якобсона с «выстрелом в упор». Первые два отделения это сравнение подтвердили. «Жар-птица» же Дагласа Ли — это стрельба из пушки по яблокам. Золотым.