Деликатесная красная рыба пошла на корм скоту. На Камчатке рекордный улов закончился вместо прибыли экономическим бедствием. Тонны лосося скинуты на дороги и в леса. Пользователи публикуют ролики, на которых красную икру клюют птицы, а в полях гниет сваленная рыба. Почему большой улов оказался такой неожиданностью? И кто выбрасывает дорогостоящий деликатес, словно мусор? Выяснял Александр Рассохин.
Фото: Василий Шапошников, Коммерсантъ / купить фото
На дорогах Камчатки картина, напоминающая библейские сказания — дороги засыпаны мертвым лососем. Рыба кучами свалена в полях, лесах и на берегах. На такой улов сбегаются дикие животные. При этом некоторая рыба, судя по роликам, еще жива и полна икры.
Причина, как бы парадоксально это ни звучало, — отличный улов рыбы. И не просто отличный, а рекордный: 612 тыс. тонн — и это только официальная информация. Но чтобы ее переработать, ресурсов недостаточно, говорит пресс-секретарь Росрыболовства Ксения Тимакова. Правда то, что дальневосточные воды будут богатыми на улов, было известно заранее, и компании, которые занимаются промыслом – могли бы подготовиться.
«Где-то, может быть, рыбопромышленники думали, что, да, будет много, но не настолько. Плюс объективно построить даже за полгода, например, отдельный цех практически нереально. По идее, многие компании могли бы заранее договориться, привлечь дополнительный транспорт, дополнительную переработку. На самом деле это уже по уходу промысла делали. Проводили специальную встречу, даже не одну, с торговыми сетями, переработчиками и с рыбаками. Ориентируем, как можем, чтобы розничные российские сети рыбу покупали у российских рыбаков, потому что цена уже упала», — сообщила Тимакова.
Но гигантский улов еще не повод выбрасывать рыбу. Кто же заполнил поля и дороги Камчатки гниющим лососем? В Сети распространяется мнение, что так производители пытаются не допустить падения цен на рыбу. Если год назад на оптовых рынках Дальнего Востока за килограмм горбуши давали 150 рублей, то в этом — уже 80 рублей. И это близко к себестоимости. В результате, если падение продлится, то рыболовам якобы будет невыгодно заниматься промыслом, говорит основатель ресторана «Мясо и рыба» Сергей Миронов:
«Горбуша еще ладно. Мы покупаем чавычу, а чавыча 700-800 руб. за килограмм, это гораздо дороже. Это дикий лосось, который с той же самой Камчатки. Решили отказаться от норвежской семги в пользу российского продукта, такое у нас импортозамещение. В реальности цена должна быть гораздо ниже, из-за огромного количества рыбы она должна упасть. Но, судя по всему, особо не упадет. Конечно, компании хотят удержать цены на прежнем уровне. Сегодня спрос примерно равен предложению. При большом количестве рыбы цена, безусловно, упадет. Придется отдавать дешевле. И не факт, что все отдадут, потому что спрос все равно не бесконечен».
Производители, конечно, могут пытаться снижать таким образом цены, но назвать такой метод эффективным нельзя, говорит управляющий партнер Agro and Food Сommunications Илья Березнюк. Да и традиционно к новогодним праздникам цены на красную рыбу вырастут.
«Это огромные объемы. Даже сотни тонн, если где-то кто-то сбрасывал и сгружал, как мы видим, все-таки в общих объемах на целый рынок внутри страны это повлиять не сможет. Скорее, здесь проблема каких-то отдельных компаний — просто не справляются с объемами, потому что у нас очень много бед из-за менеджмента, который не умеет грамотно заниматься бизнес-планированием, вовремя контрактоваться, вовремя мощности под себя складские арендовать», — поясняет Березнюк.
Также звучит версия, что рыбу выбрасывают браконьеры, опасаясь попасть под прицел правоохранителей.
В любом случае ситуация плачевна. Казалось бы, дорогая деликатесная рыба — это уникальный улов. Но вместо богатства — картина экологического апокалипсиса.
При этом местным жителям даже запрещают ее собирать, поскольку это могут приравнять к браконьерству.
И это еще не все. Некоторые экологи заявляют, что если остановить вылов рыбы, то после нереста она умрет, а воды заполнятся ядом. А это значит, что следующий раз горбушу и лосось в этих местах могут увидеть через пару, если не десяток лет.