|
Коммунары и коммуналки |
 |
| В настоящем доме-коммуне не было отдельных кухонь, зато были общие пальмы, столовая и зал для собраний |
Дворцы — рабочим!
Крупные города дореволюционной России возводились не как промышленные центры — в застройке преобладали общественные здания, особняки и относительно комфортабельные доходные дома, где в съемных комнатах и квартирах жили служащие, торговцы и прислуга. Когда в результате индустриализации конца XIX века в городах появилось много рабочих мест, тамошнее население пополнилось выходцами из деревень, которые отправлялись туда на заработки или переезжали насовсем. Однако в респектабельных центральных районах новоиспеченных пролетариев было немного: они селились в общежитиях или в заводских поселках на окраине. В центре им было нечего делать: жилье здесь стоило дорого, и, главное, от него было далеко до места работы — общественный транспорт отсутствовал.
Революция привела к глобальному переделу жилищного фонда. Предполагалось, что пролетарии теперь должны жить в условиях, достойных победившего класса. Большевики отменили частную собственность на жилье и начали распределять его по своему усмотрению. Прежде всего хозяевам богатых квартир предлагалось потесниться и пустить к себе дополнительных жильцов, причем "богатыми" первоначально считались лишь те квартиры, где на одного человека приходилось больше одной комнаты.
Однако победивший класс вовсе не жаждал занять новое жилье: до работы по-прежнему не добраться, огромные комнаты не протопить, да и просто заснуть в помещении с пятиметровыми потолками людям, привыкшим к совершенно иному жилому объему, было мудрено. Те пролетарии, которые все-таки переезжали в большие центровые квартиры, как правило, предпочитали бывшие комнаты для прислуги: такая жилплощадь была более привычной и не смущала разум лепниной на потолке.
Владельцы подлежащих уплотнению квартир выбирали меньшее из зол и прописывали к себе родственников и знакомых. Так появился первый вариант коммуналок — как средство спасения "бывших" от нашествия нежелательных обитателей.
Если раньше каждый имел то жилье, за которое был в состоянии платить, то теперь при выделении жилой площади требовался какой-то иной критерий. И он вскоре был найден: необходимый размер жилья стал вычисляться по науке — появилось понятие физиологической потребности в жилой площади. Согласно выпущенной в 1919 году Наркомздравом инструкции, эта норма составляла 18 квадратных аршин (около 9 квадратных метров) на человека.
Утопический быт
Первое время казалось, что заселение рабочими буржуйских квартир является частью строительства нового быта. Совместное освоение ими одного жилого пространства вполне соответствовало идее домов-коммун, о которых борцы за народное счастье мечтали со времен Роберта Оуэна. Теоретики коммунализации быта понимали, что вообще-то дома-коммуны надо строить с нуля — квартиры были слишком буржуазными, слишком ориентированными на семейный быт, а ведь институт семьи подлежал уничтожению уже в самом ближайшем будущем.
 |
| Нарком здравоохранения Николай Семашко (справа) привык тесниться. Неудивительно, что его ведомство всем советским гражданам предписало то же самое |
Коллективный быт всячески пропагандировался. Журнал "Огонек", например, который регулярно рассказывал об ужасах капитализма, поместил заметку "Коллективизм на Западе" со следующей информацией: "В то время как мы стремимся перестроить всю нашу жизнь по-новому, раскрепостить себя от всякого непроизводительного труда, создавая общественные кухни, прачечные и т. д., в Европе делают как раз обратное. В общежитии для холостяков в Мюнхене... вместо общественной кухни устроены отдельные плиты, на которых каждый обитатель общежития готовит себе свой собственный обед".
Идеология идеологией, но ни финансовых, ни технических возможностей обеспечить жильем сотни тысяч новых горожан не было. Чтобы продемонстрировать реализуемость идеи, построили несколько домов-коммун, однако жить в квартирах, где кухня не предусмотрена проектом, было неудобно даже неприхотливым горожанам 20-х годов прошлого века. И многокомнатные квартиры респектабельных районов стали временной заменой коммунальных дворцов.
От конструктивизма к классицизму
На практике коммунальную жизнь удавалось наладить лишь тем небольшим сообществам, которые сплачивала религиозная, политическая или экономическая идея. В 20-е годы таких коммун — от анархистских до толстовских — существовало немало. Однако коммунизировать быт всей страны было нереально. Создаваемые по инициативе сверху коммуны оказывались нежизнеспособными: люди просто не понимали, зачем следить за чистотой в местах общего пользования и соблюдать правила общежития. С мест поступали тревожные сигналы — рабочий класс предлагал строить дома с двух- и трехкомнатными квартирами с ванной и кухней.
 |
| Из-за нехватки новых домов новый быт пришлось строить в многокомнатных квартирах старой постройки. В итоге иконы соседствовали с портретами непримиримых борцов с религией вроде Н. К. Крупской |
Разумеется, нового жилья на всех не хватало, и подавляющее большинство городского населения осваивало правила пользования коммунальной уборной, перед дверью которой в часы пик выстраивались длинные очереди.
Что же касается отдельных квартир, то они стали знаком высочайшего расположения. Их предоставляли стахановцам, крупным чиновникам и особо ценным специалистам. Индивидуальная жизнь за дверями собственной квартиры была привилегией, которая давалась за заслуги перед государством. Новая элита изо всех сил пыталась подражать старой: домашний комфорт, дорогие вещи и правила хорошего тона вновь оказались востребованными.
Управление по Булгакову
Независимо от идеологии пребывание в одной квартире нескольких семей обуславливалось экономической реальностью. Жилищный кризис был чрезвычайно острым: голод 20-х годов, индустриализация, приведшая к увеличению числа рабочих мест, а затем и коллективизация, в результате которой крестьянский труд для многих потерял смысл, привели к резкому росту городского населения — оно практически удвоилось. Жилплощади же стало больше не намного.
Схема превращения обычной квартиры в коммунальную была простой: приходила комиссия и сообщала, что здесь имеются излишки площади, на которых следует разместить дополнительных жильцов. Однако эпоха подселения и уплотнения революционными методами продолжалась не особенно долго. В период НЭПа власти предпочли вернуться к схеме частного владения: жилой фонд передавался в единоличную аренду и пожизненную собственность как бывшим хозяевам, так и
 |
| В конце 20-х годов многие обитатели коммуналок переехали в новые дома — впрочем, не в новые квартиры, а всего лишь в новые комнаты |
Частное жилье было намного лучше по качеству, чем государственное (тогда именно его называли коммунальным). Наладить жизнь в последнем было настолько трудно, что даже ставился вопрос об отказе от этой формы собственности. В государственном, то есть, по мнению жильцов, ничейном доме за всем приходилось следить одному человеку — управляющему. Например, в его функции входило урегулирование конфликтов, связанных со злостным нарушением очередности при пользовании санузлом. Отдельной головной болью управляющего было перераспределение жилой площади внутри дома. Ситуация, в которой оказывался управдом в случае освобождения комнаты, прекрасно описана Булгаковым: "С семи часов утра к Босому начали... являться с заявлениями, в которых содержались претензии на жилплощадь покойного... В них заключались мольбы, угрозы, кляузы, доносы, обещания произвести ремонт на свой счет, указания на несносную тесноту и невозможность жить в одной квартире с бандитами. В числе прочего было потрясающее по своей художественности описание похищения пельменей, уложенных непосредственно в карман пиджака... два обещания покончить жизнь самоубийством и одно признание в тайной беременности".
Между тем НЭП постепенно умирал, и "сохранение капиталистических элементов" в жилищном секторе вызывало все большее раздражение. В 1926-1928 годах в стране началась дискуссия о том, насколько частное квартировладение совместимо с идеями марксизма-ленинизма. С 1929 года все освобождающиеся помещения стали заселяться домоуправлением, хозяева жилья лишились практически всех прав, и их квартиры одна за другой поступали в собственность государства.
Homo communalicus
Классическая многокомнатная коммунальная квартира в доме дореволюционной постройки дожила до нашего времени. В результате долгой эволюции этот вариант человеческого общежития приобрел многие черты настоящих коммун, а главное, сформировался новый человеческий социальный вид, который будет логично обозначить как homo communalicus.
В жизни homo communalicus не может быть ничего такого, о чем не знают соседи. Его одежда, включая нижнее белье, сушится после стирки на натянутых под потолком общей кухни веревках. Квартирное сообщество прекрасно осведомлено о жизни любого своего члена — вплоть до особенностей работы его кишечника. Вообще, homo communalicus воспринимает
 |
| Коммунальная кухня была основным местом светского общения населявших коммуналку граждан и гражданок. При этом у каждого жильца была своя порция дров для обогрева и готовки (фото вверху и внизу) |
Характерно, что донос в системе коммунальных отношений не относят к чему-то аморальному. Грех не пожаловаться на соседа куда следует — например, стукнуть энергетикам, что холодильник подключен в обход электросчетчика. На каком-то этапе нашей истории подобное доносительство всячески поощрялось государством, со временем оно стало привычным и не исчезло, даже когда власти перестали ратовать за всеобщую бдительность.
Например, довольно распространенное явление — подслушивание и подглядывание. Однако соседскую любовь к чужим секретам можно использовать в личных целях. Достаточно, например, упомянуть, разговаривая по телефону в общем коридоре, о том, что ты скоро станешь директором, что отец у тебя — генерал, а любовница — кинозвезда, и на следующий день вся квартира будет смотреть на тебя с уважением. Люди всегда верят сведениям, полученным неформальным способом.
Предметы общего пользования, как правило, вызывают чувство брезгливости, поэтому homo communalicus пытается защититься от общественной грязи индивидуальными средствами. В уборной он будет пользоваться собственным стульчаком, который, завершив процедуру, повесит на вбитый в стену гвоздь. С той же целью перед мытьем посуды в общей раковине туда ставится тазик. Опять же, коммунальные жители предпочитают принимать душ, а не ванну. В ванну можно погрузиться лишь после большой уборки, когда ее только что вымыли. Поскольку туалет и ванная комната — общие, нормы коммунальной жизни требуют, чтобы они использовались строго по назначению. Чтение в уборной, мягко говоря, не приветствуется.
Обитатель коммуналки следит за чистотой в квартире — этого требуют правила писаные и неписаные, однако остается совершенно равнодушным к грязи на лестничной площадке. Даже самые непримиримые борцы с живущими у соседей домашними животными подкармливают обитающих в подъезде кошек, мирясь с характерными ароматами. К поддержке бездомных братьев наших меньших квартирное сообщество относится одобрительно, а запах в подъезде homo communalicus воспринимает как непобедимое зло.
Коммунальные принципы
Основополагающий принцип жизни классической коммуналки — принцип социальной справедливости. Здесь все регламентировано и расписано. Каждый жилец устраивает большую стирку согласно специальному графику. Считается, что преимущественное право пользоваться санузлом имеют те, кто весь день проводит на работе. Если вы сидите в квартире целый день, то не должны в час пик занимать ванную комнату — это неприлично. В большинстве квартир на стене висит расписание, указывающее, кто и когда убирает места общего пользования. Рядом нередко вешают показания электросчетчика и расчеты сумм, которые каждая комната платит за коммунальные услуги.
 |
Подобные методы установления коммунальной справедливости дожили практически до нынешних времен. Так, квартира может увеличить плату за телефон тому, кто живет в дальнем конце коридора, поскольку его все зовут к аппарату, а он — никого. Опять же, речь идет о копейках, однако главное — соблюсти принцип, и деньги здесь — единственный и универсальный инструмент.
Впрочем, оплата коммунальных услуг — это тоже своего рода привилегия, и дается она далеко не всем. Полузаконного жильца, появившегося в чьей-то комнате (на правах жениха, невесты или дальнего родственника), при расчете коммунальных платежей не учитывают. Квартирное сообщество не желает принимать в свои ряды нового члена: включение человека в систему общих повинностей означает, что он признан полноправным жильцом.
Музей-квартира
Классическая коммуналка уходит в прошлое и, как и всякое прошлое, становится предметом ностальгических воспоминаний. Не случайно в Петербурге, где коммунальных квартир на порядок больше, чем в Москве, изучением быта homo communalicus занялись этнографы, а в интернете даже появился виртуальный музей kommunalka.spb.ru.
Интерес к коммунальной квартире не случаен: частная жизнь нескольких поколений прошла в этих стенах. Надо сказать, что большевистская идея дома-коммуны возродилась в 70-80-х годах, когда в аварийных и частично выселенных домах обитали хиппи и прочие маргиналы, организовывались неофициальные выставки и концерты. Конечно, широкого распространения такой коммунальный андеграунд получить не мог, но в формировании стиля эпохи сыграл весомую роль.
Современная коммуналка стремительно утрачивает свои традиции. Признаком распада коммунального рая становятся пустые комнаты. Раньше в борьбе за освободившуюся площадь жильцы были готовы перегрызть друг другу горло, теперь же, опасаясь потерять место в очереди на квартиру, люди предпочитают свободное помещение не занимать. Оно быстро превращается в общественную кладовую, где скапливаются старые вещи, журналы, коробки и пыльные трехлитровые банки для консервирования, которыми никто и никогда уже не воспользуется. Предприимчивые гиды водят сюда иностранцев, желающих ознакомиться с настоящей российской жизнью,— где еще такое увидишь?
Кроме того, коммунальное жилье, представлявшее хоть какую-то ценность в силу своего территориального расположения, по большей части уже таковым не является. Коммуналки расселяют, и они обретают наконец единого хозяина — прагматика, которому чужда коммунистическая романтика в любых ее проявлениях.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
При подготовке статьи использованы материалы Е. Герасимовой, И. Утехина и виртуального музея "Коммунальная квартира" (http://www. kommunalka.spb.ru).
|