|
Призрак капитализма |
 |
Валюта для диктатуры пролетариата
Уже в 1917 году большевикам стало понятно, что отток капитала из страны грозит экономической катастрофой. Нужно было срочно придумать, как пополнять валютные запасы. И наиболее простым способом было отдать заводы и недра в концессию иностранным фирмам: те не только за свой счет налаживали производство, но и платили изрядные суммы в твердой валюте. Поэтому уже 15 мая 1918 года Совнарком, рассмотрев вопрос о концессиях, признал желательным участие иностранного капитала в восстановлении российской экономики и, в частности, разработке природных богатств.
Летом 1918 года появилась законодательная база для концессионной деятельности. Концессии предоставлялись лишь для создания новых предприятий с учетом общего плана развития хозяйства страны, территориальное распределение концессий не должно было создавать в России сфер влияния западных государств. Иностранные предприниматели были обязаны выполнять российские законы, продавать часть продукции советскому государству, которое, со своей стороны, имело право выкупа предприятий по истечении срока концессий.
Призывая в страну западных бизнесменов, большевистские лидеры, конечно, не собирались восстанавливать капиталистическую экономику — им было нужно залатать дыры в бюджете. К тому же ни о каком широкомасштабном сотрудничестве Запада со страной-изгоем, которой являлась тогда советская Россия, и речи быть не могло.
В ожидании мировой революции
В 1918 году переговоры большевиков с западными бизнесменами носили скорее характер самодеятельности. Советскую Россию как государство никто в мире не признавал, и легально иметь с ней дело было сложно.
Интерес российского правительства к иностранному капиталу объяснялся не столько надеждой на экономические результаты, сколько возможностью ведения внешнеполитической игры. Большевики рассчитывали, что западные бизнесмены, имеющие производство в России, будут давить на свои правительства, и это в конце концов приведет к международному признанию Страны Советов. Наиболее яркий пример подобного чисто политического подхода — переговоры с Американской синклеровской нефтяной компанией о добыче нефти на Северном Сахалине. Территория предполагаемых разработок контролировалась Японией, и среди задач, которые должны были решить американцы, было возвращение этих земель России. В подписанном документе прямо говорилось, что соглашение может быть расторгнуто, если американское правительство не окажет компании достаточного содействия в урегулировании отношений с Японией, а также в том случае, если в течение пяти лет Соединенные Штаты не признают советскую Россию.
 |
| Если в ход переговоров с иностранными инвесторами не вмешивалось ГПУ, то дело обычно доходило до подписания договора |
Вообще-то большевики и не скрывали, что в переговорах с западными предпринимателями политический аспект стоит на первом месте. "Конечно, концессии важны нам в смысле получения продуктов,— писал Ленин.— Это бесспорно верно. Но главная суть заключается в политических отношениях". К тому же большевистские лидеры полагали, что в ситуации мировой революции, которая вот-вот разразится, вложение капитала в советскую Россию является лучшим способом спасти его от национализации. Лев Троцкий, например, пытался растолковать это Арманду Хаммеру: "Предположим, один из ваших коллег-американцев сделает капиталовложения в России. Когда в Америке начнется революция, его собственность будет немедленно национализирована, но его соглашение с нами не потеряет силы, в результате чего он окажется в гораздо лучшем положении, чем остальные капиталисты".
Кремлевские мечтатели
В конце концов иностранные войска из России ушли, и их место заняли иностранные бизнесмены. Первый концессионный договор был заключен в июле 1921 года. Причем речь в нем шла не о создании новых предприятий, а о возобновлении эксплуатации проходящих по территории страны телеграфных линий, соединяющих Европу с Японией и Китаем. Северное телеграфное общество, взявшееся восстановить связь, эксплуатировало это оборудование еще до революции.
Надо сказать, отважившихся приехать в советскую Россию предпринимателей встречали с распростертыми объятиями, однако предоставлять им реальную возможность работать не спешили. Последовательной политики в отношении иностранцев, желающих наладить в стране тот или иной бизнес, не проводилось (да и специальный орган — Главный концессионный комитет был создан несколько позже). Так, например, Владимир Ленин на IX съезде ВКП(б) выступал за введение обязательной трудовой повинности и расширение внеэкономических методов привлечения граждан к труду. И буквально в те же дни он подписал "Тезисы о концессиях", предусматривающие создание вполне капиталистических предприятий. Большевистские лидеры исходили из того, что неотложные экономические задачи будут решать насильно выгоняемые на работу бойцы трудармии, в то время как иностранный капитал будет строить коммунистическое завтра. В частности, Ленин считал, что из 17 млрд рублей, необходимых на осуществление плана ГОЭЛРО, не менее 6 млрд будут получены за границей. Писатель Герберт Уэллс, назвавший Ильича кремлевским мечтателем, понятия не имел об этом финансовом плане!
 |
| До революции Яков Ганецкий (слева) занимался передачей немецких денег Ленину, после, как член Главконцесскома, искал на Западе деньги для строительства коммунизма. За что и был арестован в ноябре 1937 года |
Утрата интереса к иностранному капиталу отчасти объяснялась и впечатляющим восстановительным бумом 20-х. В 1921-1924 годах экономический рост составлял порядка 150% ежегодно, и многим казалось, что без западной помощи можно вполне обойтись. Так, состоявшийся в 1924 году XIII съезд ВКП(б) поручил ЦК партии "проявлять и в дальнейшем максимальную осторожность при заключении концессий". Любопытно, что это решение было принято накануне непродолжительного периода концессионной активности.
Акулы капитализма
При помощи ручного труда можно было восстановить разрушенные предприятия, но для строительства новых требовалось современное оборудование. Но где, однако, взять на него деньги? Поиск валюты стал для государства проблемой номер один. А у кого ее искать, как не у капиталистов.
Изменение подхода к работе с иностранными бизнесменами вело к увеличению состава Главного концессионного комитета: если в 1922 году в его штате было 25 сотрудников, то в 1923-м — более 40, а в 1926-м — уже 177. С 1921-го по 1 октября 1929 года в Главконцесском поступило более 2200 предложений. Самыми активными были немцы (35,3%), за ними следовали англичане, потом американцы и французы.
Вести бизнес в России решались в основном мелкие и средние компании. При этом существенная часть предложений предполагала краткосрочные операции, а не многолетнее сотрудничество. Впрочем, такую форму взаимоотношений с Западом часто предпочитали и сами большевики. Например, экспорт нефти в России уже в 20-30-е годы был одним из основных источников валютных поступлений (16% общего объема). Однако государство старалось не подписывать долгосрочные концессионные договоры, а продавало нефть маленьким фирмам или меняло ее на соответствующее оборудование. Переговоры о долговременном сотрудничестве в нефтедобыче велись в основном для того, чтобы добиться от западных стран политических уступок. Дешевая "красная" нефть была сильным аргументом во внешней политике.
Образцово-показательные
Некоторым западным бизнесменам все-таки удавалось наладить серьезное производство в советской России. Крупнейшей из действующих концессий была "Лена-Голдфикс", которой были переданы огромные территории по берегам Лены и Витима, а также на Урале и Алтае. Кроме добычи золота, концессионеры занимались охотой, рыбным промыслом, владели небольшим речным флотом. В 1926 году в рамках проекта было добыто 10 тонн золота, что составило 30% общесоюзного производства. Владельцами концессии "Лена-Голдфикс" являлись четыре британские фирмы, работавшие в России еще до революции.
Другим крупным концессионным предприятием была горно-добывающая компания "Грузия-марганец", принадлежавшая американской корпорации "В. А. Гарриман и Ко". Договор на добычу марганцевой руды в Чиатуре был подписан в июне 1925 года. Только в первый год работы Гарриман выплатил СССР аж 4,2 млн рублей. И неудивительно — на долю компании Гарримана, контролировавшей четверть мировой добычи марганца, приходилось 75% его экспорта из СССР.
 |
| Благодаря западным предпринимателям в советской России появились первые высокотехнологичные предприятия |
Мотивы, по которым отвергались концессионные предложения, были самыми разнообразными. Так, в апреле 1921 года бельгийская фирма Petroles de Grossny подала заявку на нефтяные месторождения в районе Грозного, принадлежавшие ей до революции (тогда фирма называлась "Ахвердов и Ко"). Советское руководство отвергло ее, предложив фирме разрабатывать новый участок. Логика властей понятна: нельзя создавать прецедент возвращения предприятия бывшему хозяину. Хотя, как правило, и сами западные бизнесмены предпочитали держаться подальше от национализированной собственности, поскольку опасались судебных исков.
Активно участвовало в концессионной деятельности и ГПУ. Более того, его слово часто становилось решающим. Именно эта могучая организация зарезала передачу англичанам нефтеносного участка между Батуми и Поти. Британская компания "Гурия Петролеум Корпорэйшн" работала там с 1912 года и подготовила предложение, которое Главконцесском счел весьма выгодным. Кроме рентных платежей и 15-процентных отчислений от прибыли, англичане гарантировали, что 75% рабочих будут местными жителями, и это в значительной степени решило бы для региона проблему безработицы. Однако уже готовый документ так и не был подписан — ГПУ решило, что "заключение концессии нежелательно по условиям невозможности обеспечить в достаточной мере охрану морской границы".
Как ни странно, Россия отказывалась от многих проектов по строительству технологически сложных предприятий. Например, в середине 1928 года "Форд" и "Дженерал моторс" почти одновременно предложили наладить в Советском Союзе производство грузовых автомобилей. Оба предложения отвергли, поскольку власти опасались, что на строительство дорог уйдет слишком много средств. Кроме того, рост работающего на бензине автопарка, считало советское руководство, неминуемо приведет к сокращению нефтяного экспорта, а это уже вообще никуда не годится.
Советские реалии
Даже в самое благополучное для концессионной деятельности время доля иностранного капитала в российской экономике не превышала 1%. Политический строй государства не способствовал нормальной работе западных фирм. К частникам относились настороженно, в любой момент им могли закрыть доступ к сырью, транспорту и т. д. К тому же концессионные договоры ставили предпринимателей в условия плановой экономики, когда объем конечного продукта определен заранее. Так, польский концессионер Серковский, чье предприятие могло выпускать 2 млн керосиновых ламп в год, не имел права производить более 750 тыс.— производственная программа была ограничена договором.
 |
| Приезжающим в Москву английским концессионерам приходилось стоять в очереди лишь в Мавзолей: всем остальным их обеспечивали вне очереди |
Однако прибыль, которую тогда сулила работа в России, окупала все. Много лет спустя на вопрос, как делаются миллионы, Арманд Хаммер ответил: "Вообще-то это не так уж и трудно. Надо просто дождаться революции в России. Как только она произойдет, следует ехать туда, захватив теплую одежду, и немедленно начинать договариваться о заключении торговых сделок с представителями нового правительства. Их не больше трехсот человек, поэтому это не представляет большой трудности".
Впрочем, сработаться с народными комиссарами удавалось далеко не всем западным предпринимателям. Хаммер, который с восторгом рассказывал, как начальник железнодорожной станции вымогал у него взятку, за что по доносу американца и был расстрелян ЧК,— пример все-таки не очень типичный. При этом среди прибывающих в Россию предпринимателей случайных людей было немного. В основном в страну ехали те, кто уже когда-то вел здесь дела, или просто неравнодушные к марксистской идеологии. Так, резидентом Ростовского промышленного банка, занимавшегося финансовым обеспечением поставок американской техники в СССР, был анархист Билл Шатоф, перебравшийся в советскую Россию на ПМЖ после революции.
Шпионские страсти
ГПУ, как и положено, всегда видело в приезжающих иностранцах потенциальных вредителей. И действительно, концессионные предприятия были идеальным прикрытием для шпионской деятельности. Например, председатель Германского общества для поощрения промышленных предприятий основную часть
 |
| На японских концессионных предприятиях на Дальнем Востоке — нефтяных и рыбных промыслах — работали не только японцы, но и спасающиеся от преследований русские старообрядцы |
На практике многие иностранные предприятия решали отнюдь не те задачи, которые декларировались в концессионном соглашении. Та же Германия, строя в России военные заводы, получала возможность обходить договоры, запрещавшие ей производить технику оборонного назначения. Заводы не считались немецкими, при этом большая часть их продукции отправлялась в Германию. Вместе с тем немцы не горели желанием вооружать Красную армию. Так, германская фирма "Юнкерс" построила в СССР предприятие, которое могло выпускать 300 самолетов в год. После того как 60 машин были переданы российской стороне, выяснилось, что летать они не могут в принципе.
Впрочем, больше шпионов ГПУ боялось выпустить из-под контроля советских граждан. Иностранцы обеспечивали нормальное существование многим "бывшим". Концессионные предприятия охотно брали на работу инженеров, переводчиков и других спецов, чья благонадежность вызывала у властей большие сомнения. И речь шла не только о квалифицированных кадрах. Например, после того, как на Дальнем Востоке появились японские лесопромышленные и рыболовецкие концессии, туда же потянулись спасавшиеся от преследований старообрядцы. В этом регионе возникло около 50 старообрядческих поселений, о существовании большинства из которых власти даже не подозревали. Работникам концессий платили иенами, и приехавшие на Дальний Восток семьи вставали на ноги за два-три года.
Разумеется, власти не могли мириться с наличием подобных очагов несоветской жизни.
Ликвидация
Допуская иностранцев на территорию СССР, руководство страны не сомневалось, что это ненадолго. Не случайно в типовом концессионном договоре подробнейшим образом фиксировались условия передачи действующего предприятия советской стороне:
"1. По истечении срока концессии концессионер обязан передать правительству концессионное предприятие на ходу в таком состоянии, чтобы производство на нем могло беспрепятственно продолжаться в объеме не меньшем, чем оно осуществлялось в среднем за последнее пятилетие согласно настоящего договора.
 |
| Советско-германские "Добролеты" еще могли летать, а вот построенные в СССР "Юнкерсы" — уже нет |
Государство терпело концессии, поскольку с помощью иностранцев могло решать внешнеполитические и экономические задачи. Однако по мере улучшения ситуации в народном хозяйстве внутриполитические неудобства, создаваемые островками капитализма, раздражали все больше. И хотя в июле 1928 года Совнарком утвердил "Основные положения по привлечению иностранного капитала в народное хозяйство СССР", было понятно, что дни работающих в стране иностранных предприятий сочтены. Официально курс на форсирование социалистического строительства был провозглашен в апреле 1929 года. Но уже в конце 1928 года новые концессионные договоры перестали подписывать, а старые под разными предлогами расторгали.
В 1930-1931 годах Главконцесском был низведен до положения экспертного Совета по делам концессионных предприятий, к тому времени уже агонизировавших. Из 177 человек, работавших в комитете в период расцвета концессионной деятельности, осталось всего шестеро. В таком виде он дожил до 14 декабря 1937 года, когда правительство, рассмотрев "дела о фактах антигосударственной деятельности Главконцесскома", решило его упразднить. На этом история капитализма в СССР закончилась.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|