9 февраля президент России Владимир Путин в отеле Ritz Carlton, где по традиции проходит съезд Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), встретился с представителями крупного бизнеса и на закрытой встрече с членами бюро РСПП посоветовал им, сообщает специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников, быть поаккуратней, иронизируя над «кремлевским докладом»: не стоит заставлять Госдеп США торопиться с составлением новых списков.
Члены РСПП за редким занятием: голосуют, и все как один, то есть как Александр Шохин
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Возможно, отель Ritz Carlton сам по себе еще не изжил себя. Но вот площадка, на которой ежегодно проходит съезд РСПП, так уж точно если и не изжила, то исчерпала себя полностью. И теперь балкон второго этажа, где идет пленарное заседание, не является территорией, пригодной для жизни. Здесь один (во всех смыслах) туалет; здесь заранее перегруженная гардеробная с молодым, похоже, узбеком, который так счастлив, что закончились номерки, в отличие от крючков, что ликования своего скрыть совершенно не может и с наслаждением разводит руками, и, когда и это, считает, слишком большая честь, просто поворачивается к вам спиной, и вы понимаете, да нет, чувствуете всеми фибрами вашей души, обнаженной для откровенного разговора о проблемах вывода ваших капиталов из-за рубежа и немедленного ввода за другой рубеж, что спина эта — каменная; тут пресс-центр как минимум для пары сотен журналистов катастрофически меньше, чем палатка, которую разворачивает МЧС за полчаса в голом поле в день празднования прорыва блокады Ленинграда; здесь нет ни кофе, ни воды: их время прошло еще рано утром, когда тут никого еще толком не было, а все равно хватило не всем; здесь, в фойе, несмотря на то что большая часть делегатов в зале, такая толчея, что страшно и немыслимо представить, что начнется, если вдруг объявят перерыв; а пробираться в это фойе журналистам надо через кухню, через баки и кастрюли, в которых все-таки что-то для кого-то варят, да я понимаю, для жильцов, и я, прямо скажу, не завидую этим жильцам…
То есть вообразить себе более дорогое и не подходящее для работы большого количества людей помещение в Москве совершенно невозможно.
Все это тем более поразительно, что речь идет о съезде промышленников и предпринимателей, которые по определению не должны, а главное, уже давно по идее не умеют отказывать себе ни в чем особенном. И мы-то знаем, что члены бюро РСПП даже решили добровольно наложить на себя епитимью в виде увеличения выплаты собственных членских взносов — на что же? Да именно вроде бы на это на все… И в чем же дело? Что это: традиция, безумие и абсурдность которой так очевидны, что неловко даже отказаться от нее, признав ее наличие? Или все-таки неисчерпаемость амбиций, причем десятилетней давности, когда придумали проводить съезд и правда в самом когда-то дорогом отеле Москвы, куда больше никто ни с каким съездом не сунется (что быстро оказалось не так: сами сделали место модным), к тому же в такой восхитительной близости от Кремля?
А может, в этой тесноте, в этой постоянной обиде, в этом постоянном чувстве локтя и есть настоящая сладкая истома, которую эти люди готовы испытать лишь один раз в году — специально для того, чтобы, если насладиться ею один раз, весь следующий год ни за что не захотелось бы вдруг снова встретиться друг с другом? Да, наверное, вот именно это…
Но все-таки гораздо интересней то, что происходило в самом зале заседаний. Ведь здесь выступал сейчас, например, глава Федерации независимых профсоюзов Михаил Шмаков, антагонист по идее всех этих людей, и терпеливо объяснял им:
— Мы же с вами — две стороны одной медали…
Я потом спрашивал его, мирно и, ладно уж, с удовольствием беседующего с ними за пустым (а как вы хотели?) столиком в фойе, как ему тут с вражинами, а он махал рукой: «Ну уж.. Я их все-таки воспитываю не один год… Поддаются дрессировке… Терминологию нашу усваивают помаленьку…»
Или выходил на трибуну губернатор Калининградской области Антон Алиханов и рассказывал, что у себя в области он на всякий случай слил все надзорные органы в одно место (не говорил, в какое), а ведущий заседание глава РСПП Александр Шохин оживлялся:
— Надо же! Это же наша мечта: слить в одно место, а пока они между собой разбираются, темпы роста ВВП в стране вырастут больше мировых…
Глава Республики Алтай Александр Бердников делился своей болью: строят бункер, а что делать, и Александр Шохин веселился:
— Насколько я понимаю, это будет главный инвестиционный проект в связи с наступлением конца света…
У господина Шохина было прекрасное настроение, и он находился в ударе: свободней, чем он тут, ни один делегат съезда не мог бы чувствовать и говорить, пожалуй, и у себя на кухне.
С чем же это могло быть связано? Не с тем же, в конце концов, что его вот-вот единогласно (а в этом не могло быть никаких сомнений) изберут на новый четырехлетний срок? Конечно, нет. Просто такой это человек.
Вот он на всякий случай с удовольствием напоминал членам бюро РСПП, что они и в самом деле «добровольно решили возложить на себя самообложение, как говорили в советские времена».
А вот он просил проголосовать то по одному, то по другому поводу и всякий раз предлагал поднять руку прежде всего тем, кто «против», и тогда уж, конечно, все голосовали тем более «за».
И они голосовали, и им почему-то было все время смешно при взгляде друг на друга: они не привыкли, конечно, находиться в некоем подчинении кому-нибудь (кроме одного человека, да), хоть и мифическом, и все-таки находились, хоть, кажется, зачем всем этим людям этот союз со всем его сложносочиненным кем-то устройством, но ведь зачем-то нужен был, и они в нем состояли, и то ли они им пользовались, то ли он ими, и теперь посматривали друг на друга, голосующих «за» да «за», и посмеивались, и голосовали дальше…
А вот Александр Шохин давал слово Дмитрию Пумпянскому, который, собственно говоря, и информировал, что бюро правления организации единогласно решило предложить кандидатуру Александра Шохина на следующие четыре года.
— На сколько?! — потрясенно кричал из первого ряда Андрей Костин.— На четыре?!
Было не очень понятно, много это или мало для Андрея Костина, но ведь идея его, невинное его занятие состояло на самом деле в том только, чтобы посеять в душе Александра Шохина хоть какую-нибудь тревогу, хоть малейшее сомнение в благополучном для себя исходе дела.
И Александр Шохин вроде виновато объяснял, что так уж по уставу положено, а тогда уж Андрей Костин требовал поменять устав…
— Поступило предложение поменять устав,— кивал Дмитрий Пумпянский.— Но это, видимо, уже в следующий срок…
Александр Шохин демонстративно облегченно вздыхал, и вот они всем своим видом показывали друг другу, что им даже нравится играть в эту квазикомандную игру (а ведь и правда нравилось, главное, чтобы игра эта не затянулась) и что она для них так же интересна, как и необязательна, да только все понимали же, что скоро (а вот это уж нет) появится Владимир Путин, а вместе с ним — и смысл в происходящем, и шутки кончатся (кто ж знал, что только начнутся).
Александр Шохин вызвал на сцену для кратких докладов членов президиума, они вышли — Виктор Вексельберг, Андрей Варичев и остальные… И тут Александр Шохин выяснил, что кого-то не хватает:
— У нас еще друзья есть… Наши…— решил добавить он.— Владимир… Лисин, Алексей… Мордашов… Вот увидите, в чем их замысел: все выступят, и окажется, что они еще не выступили, и им придется дать слово при Владимире Владимировиче Путине… Вот проверите мою догадку…
И только потом, много позже, мне стал ясен адский замысел господин Шохина…
— Вы знаете,— сказал отвечавший за международную деятельность РСПП Виктор Вексельберг,— с одной стороны, приятно отметить мажорную тональность нашего съезда… Но такой уровень оптимизма не присутствовал на нашем форуме, посвященном международному сотрудничеству в наших реалиях…
Виктор Вексельберг никуда не спешил, говорил обстоятельно и готов был остановиться в любой момент так же, как и продолжить:
— Российские предприниматели сталкиваются с протекционистским поведением на Западе — преференциями для компаний других экономических образований… Как существовать в этих условиях?.. Но бизнес оставляет большой уровень уверенности в том, что рано или поздно это будет преодолено… Александр Николаевич (Шохин.— А. К.), вы меня, если надо, остановите! — взмолился наконец Виктор Вексельберг.
— Я тут переговоры вел…— откликнулся господин Шохин.— Один из наших гостей решил уступить свое слово Алексею Леонидовичу Кудрину…
У главы Центра стратегических разработок Алексея Кудрина оказалась под рукой целая презентация со слайдами. Впрочем, как только Алексей Кудрин задался было вопросом о сегодняшней роли государства в экономике и попросил разрешения продолжить, как Александр Шохин указал ему на то, что «говорят, на наш форум не пустили Бориса Титова (кандидата в президенты России, уполномоченного по правам предпринимателей.— А. К.), потому что у нас не политическая площадка»…
— Так что если без политических заходов…— кивнул он Алексею Кудрину.
— То я пошел…— вздохнул тот.
Но, конечно, остался. И долго рассказывал про то, что в обществе есть «запрос на то, что чтобы государство стало более гибче…» (да-да, именно так.— А. К.), и что в ближайшие шесть лет «мы можем обойтись без повышения ставок налогов, а бюджетный маневр все-таки произвести…». И что «мы бы хотели удвоить в 2024 году несырьевой экспорт, но и тогда он не сможет сравняться с сырьевым…». И жестоко критиковал ОРВ (институт оценки регулирующего воздействия), а Александр Шохин смеялся:
— ОРВИ — это болезнь, а ОРВ — это все-таки позитивное дело…
— Я имел в виду,— сурово отвечал господин Кудрин,— что вместо болезни ОРВ должен стать реальным процессом…
Видно же было, что Александр Шохин хочет, чтобы и весь съезд во что бы то ни стало выглядел позитивным, жизнерадостным, и делал для этого все, даже немыслимое.
Не таков был Алексей Кудрин, который уже заговорил все-таки про независимый суд. То есть он все-таки, надо признать, не то чтобы говорил, что нужен независимый суд, а говорил, что «нужен рост независимости суда»…
— Сейчас судей гаишникам уже нельзя останавливать,— засмеялся Александр Шохин.— Все, независимый суд!..
Он процитировал новость утра четверга.
— Я скорее против этой меры…— не согласился Алексей Кудрин.— Так вот, силовики зачастую влияют на работу судов… И в завершение этого слайда…
— Это не в завершение этого слайда, Алексей Леонидович,— воскликнул Александр Шохин,— это в завершение вашего выступления! У нас еще члены РСПП с мест не выступили!
Алексей Кудрин покорно сел на место, и его сменил с короткой зажигательной речью Андрей Варичев, и смысл ее был в том, что «можно идти дальше, даже когда кажется, что уперлись в тупик».
Хотелось, конечно, понять, как такое может выглядеть на практике.
После некоторых выступлений членов РСПП Владимир Путин чувствовал себя не лучшим образом
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ
Наконец-то и правда дали слово делегатам с мест, но тут вдруг началось слишком хорошо знакомое движение вокруг, и это значило: всем пора в зал. Да, через пару минут в него входил и господин Путин.
Он сообщил, что «в пятницу Государственная дума приняла уже в третьем чтении пакет законопроектов об амнистии капитала. По сути, мы запускаем второй этап такой амнистии сроком на один год — с 1 марта 2018 года по 28 февраля 2019 года».
Впрочем, президент прочел этот текст без особого воодушевления. Гораздо интересней ему было в очередной раз рассказать, что «политика ограничений, как вы знаете, велась очень давно… Всегда, по сути дела. Поправка Джексона-Вэника была отменена, и тут же, чуть ли не в этот же день… Не чуть ли, а в этот же день!.. Был принят так называемый закон Магнитского! Просто, без всяких оснований. И это было еще задолго до событий на Украине, в Крыму. Просто потому, что вот так хотят с нами работать! И повторяю: думаю, что это им самим скоро надоест — тем, кто это делает (а вот это вряд ли.— А. К.). Все-таки надеюсь, что мы выйдем на какой-то путь нормальных отношений».
Потом все было не очень весело, потому что уж очень правильно, то есть выступали сам Александр Шохин и Алексей Мордашов.
В это время Александр Шохин что-то рассказывал Владимиру Путину, показывая на себя, а потом президент пожал ему руку: поздравил, значит, с переизбранием на четыре года. Тут что-то еще сказал ему Александр Шохин, и можно представить себе, что: ничего, Владимир Владимирович, не переживайте, и вас скоро переизберут!..
Тут, кстати, и выяснился адский замысел господина Шохина: он, конечно, с самого начала знал, что предоставит слово в присутствии президента господам и Мордашову, и Лисину, но, конечно, озаботился их отсутствием, когда остальные члены президиума поднимались на сцену, и сделал смелое предположение, что они специально выжидают, чтобы выступить при президенте («Вот проверите мою догадку!»).
Но потом к микрофону подошел Владимир Лисин:
— Пока вас не было,— обратился он к Владимиру Путину,— у нас был достаточно длинный период времени, когда мы обсуждали разные проблемы.
Это был ведь, скорее всего, вообще первый человек, который так прямо и откровенно указывал Владимиру Путину на его опоздания и на то, что он заставляет ждать такое количество людей.
Владимир Лисин начал с налоговой системы:
— Мы и здесь немножко умудрились поиграть, если говорить о промышленности или инвестиционном цикле и модернизации. Мы начали играть в 2013 году, отменив сначала поправку, связанную с платежами за недвижимое имущество, потом в 2016 году ее ввели, потом в 2017-м ее уполовинили и на всякий случай передали регионам, пусть они, собственно, и думают, как им давать или не давать эту поправку…
Владимир Лисин говорил длинно, но следить за ним было одно удовольствие — он не делал никакой скидки на то, что кто-то его тут может не понять.
— Пять регионов согласились и дали это бизнесу, остальные регионы просто не могут это сделать, потому что все-таки есть вопрос бюджетной обеспеченности. И поэтому понятно, что если государство в этом плане, давая такую льготу, не поддерживает одновременно этот регион, то понятно, что регион просто физически (не буду говорить финансово) не может обеспечить вот такую льготу на модернизацию,— констатировал он и, если разобраться, ничего необыкновенного не сказал, а выглядел убедительно.
Отличился Владимир Лисин тем, что рассказал анекдот:
— Старый советский анекдот. Колхоз, идет собрание. Встает председатель и говорит: «Вы знаете, у нас проблема: посевная на носу, а кузнец запил. Надо что-то делать. Какие есть предложения?» — Поднимается самый продвинутый, говорит: «Давайте его отправим на лечение».— Он говорит: «Какое лечение? Посевная на носу, а кто будет ремонтировать, один кузнец? Все, пропали, других же нет. Какие еще предложения?» — Кто-то говорит: «Давайте его лишим квартальной премии».— Он говорит: «Ну да, трое детей. Он сейчас просто пойдет в соседний колхоз, и мы тоже потеряли. Один же человек. Вы что? Давайте что-нибудь получше!» — Кто-то говорит: «Давайте морду ему набьем!» — «Ребята, вы чего? Сорок лет мужику, набить морду — он просто развернется и бросит всю работу. Так же тоже нельзя!» — Тянется рука, говорит: «Давайте его изнасилуем!» — Председатель разводит руками: «Вы что, с ума посходили? Что за предложение?» — Тянется вторая рука, говорит: «А давайте изнасилуем тракториста?» — Он говорит: «Почему тракториста?» — «У нас их двое!»
Многие в зале расхохотались, посматривая на президента: все знают, как он любит анекдоты такие. И действительно любит: он сам этот анекдот в разных аудиториях рассказывал раза три, так что лишь воспитанно улыбался, прикидывая, видно, что он бы его рассказал сейчас получше, конечно, покороче да и поёмче.
— Мы иногда таким образом принимаем решение! — объяснил Владимир Лисин.— Я вам сейчас расскажу конкретный пример из нашей практики!..
— Володя,— не удержался президент,— сказал бы про доярку хотя бы! Куда вас тянет?..
Что-то они тут сегодня слишком много шутили про изнасилование и никак не могли остановиться.
А тема-то, судя по всему, серьезная.
Но разве можно было?.. Владимир Лисин долго иллюстрировал примером про историю со строительством судов и констатировал наконец:
— Дальше, соответственно, кто суда-то будет строить, зачем мы инвестировали во всю эту тематику? Сначала мы положим судоходство речное, а потом положим опять судоверфи. Подождите, это же кузнец номер два!..
— Тракториста только не трогай, ладно?! — опять не удержался и взмолился господин Путин.
Тут он кашлянул и извинился.
Следовало признать, что это был первый случай, когда Владимир Путин за что-то извинился перед российским бизнесом.
Владимир Лисин выступал еще минут десять, добавил по просьбе Александра Шохина оптимизма…
— Владимир Владимирович,— обратился глава РСПП к президенту,— если у вас есть желание прокомментировать… Кузнеца и тракториста вы уже прокомментировали…
Нет, никак они не могли затормозить…
Стало понятно, почему президент не очень заинтересовался на самом деле речью Владимира Лисина (он без конца на что-то отвлекался):
— И Александр Николаевич, и Алексей, и Владимир Сергеевич подняли вопросы, которые мы постоянно обсуждаем… Что касается лучших практик, то нужно найти — собственно, мы стараемся это сделать,— такой механизм, который эффективно работал бы…
Повестка дня была исчерпана, да не совсем. Предстояла еще вишенка на этом торте сегодняшнего дня: закрытая встреча с членами бюро РСПП, то есть с богатейшими людьми российской современности. Она, между прочим, была короткой: минут, может, 40, а то и 35.
— Ну что,— как-то потерянно беседовали в это время между собой изголодавшиеся рядовые делегаты съезда за все так же пустым столом (изредка мимо них проносили небольшие тарелочки с крохотными тарталетками, преимущественно с винегретом, но последние тарталетки эти волшебным образом исчезали прямо перед их глазами в тот момент, когда им уже казалось, что они наконец-то смогут дотянуться хоть до одной них… Как будто они их одними этими глазами и съедали…),— на вокзал?..
Мне казалось, они могут составить неверное представление о происходящих в Москве бизнес-процессах на основании таких, в сущности, мелочей, но было же видно, что они это мелочами почему-то не считают.
И я рассказывал им, что буквально в десяти метрах торжествует Республика Алтай со своей презентацией и с огромными подносами с аккуратно нарезанными кусочками мяса яка, марала и конины. И уже можно было брать (а то все не давали, ждали губернатора, мучили людей)… И вот я уже не мог разглядеть своих покинувших столик соседей-делегатов…
Между тем члены РСПП сразу по окончании встречи спешно покидали второй этаж, демонстрируя, что она и правда была со всех сторон закрытой. Впрочем, мне удалось выяснить, из чего она в основном состояла. Один из членов бюро РСПП поделился своим наблюдением:
— Никто старается на таких встречах не рассказывать президенту о своих проблемах при коллегах: каждый надеется на личную встречу.
Да и итог неочевиден: сегодня один начал говорить про свой, допустим, «Специнвестконтракт» и сразу получил от президента: наверное, говорит, ваш проект в каком-то совсем критическом состоянии находится, раз вы тут просите поддержки Минфина и Минпрома…
Но один вопрос волновал, по информации “Ъ”, всех: а вот бывает, что арестовали менеджера компании, и тут же СМИ начинают писать про это, полоскать доброе имя всей компании, и у них жулики уже все сразу… И нельзя ли как-нибудь ограничить прессу, чтобы она не вела себя так нагло и неправильно?
На это господин Путин, по сведениям “Ъ”, смеялся и говорил, что у журналистов тоже бизнес и что им надо же все сразу тоже красиво упаковать…
Между тем зашел разговор и о «кремлевском докладе», и Владимир Путин посоветовал бизнесменам: ребята, вы все-таки аккуратней иронизируйте по этому поводу и критикуйте это дело, а то ведь сами подсказываете Госдепу, что ему надо новые списки скорее составлять…
На вопрос, могут ли еще больше ухудшиться отношения с Украиной, Владимир Путин сообщил, что ухудшиться — вряд ли, и всем стало понятно, что он имеет в виду: хуже уже не бывает.
Вот и поговорили.
Что же сказать, подводя главные итоги этого дня? Мясо марала было жестковато, мясо яка — суховато.
А вот конина оказалась безупречна.