Что такое «современное искусство»? Попробую объяснить на примере: берем лавочку со двора в Бирюлево и тащим в музей вместе с переполненной урной, стоящей по соседству. Экспозицию посыпаем шелухой от семечек, вешаем табличку «арт-объект №1136». Готово! Теперь все это — художественное произведение. Не беда, если музейная уборщица ненароком сметет мусор и вычистит урну, не уловив авторского замысла — дворов в Бирюлево много, все они одинаково загажены – рабочего материала для нового «полотна» хватит с запасом.
Но если мусор на улице — дрянь, которую вы не хотите видеть, то на выставке вы платите за вход, чтобы на него посмотреть.
Находятся и коллекционеры мусора, готовые выложить за него огромные деньги – недавно безымянная «картина» Жана-Мишеля Баскии ушла с молотка на аукционе Sotheby's за $110 млн. Этот парень рисовал плохие граффити, ширялся — что не редкость как в Нью-Йорке, так и в Бирюлево — и помер в 27 лет от передоза. Под каждым его произведением надо ставить пометку: «автор — героиновый наркоман». Это многое объясняет, в том числе, проливает свет на личность покупателя - японского миллиардера Юсаку Маэдзавы, но давайте вернемся к взаимосвязи между contemporary art и актуальными тенденциями в автомобилестроении.
Оглянитесь вокруг, и вы поймете, о чем я. Сегодняшний массмаркет - тот же безликий мусор, только он сыплется на нас не из урн, а из голов маркетологов. Чтобы нарисовать очередное поколение японского, корейского, немецкого седана или хетчбэка, не нужен талант. Да и навыки рисовальщика не важны — за «творцов» отдуваются компьютеры.
Григорий Алешин, летчик-испытатель велодорожек, Москва
Современное искусство не рассчитано на длительный срок эксплуатации – отдал деньги, посмотрел и забыл. То же и с автомобилями — унификация, глобализация, минимизация затрат, программируемое старение. Все это ограничивает срок годности машины гарантией «на сто тысяч километров пробега или три года со дня продажи». Главное для производителя — первым добежать до музея, от этого зависит цена арт-объекта. Каждый может нарисовать «квадрат Малевича», сам по себе он не представляет художественной ценности. Я знаю, о чем говорю, поскольку видел его без охраны и пуленепробиваемого стекла. Грешен, даже поковырял ногтем, но лучше или хуже от моего вмешательства он не стал, ведь за грубыми мазками черной краской нет ничего, кроме права первородства.
Автомобильные дизайнеры сегодня пошли еще дальше, они сознательно стремятся «встроить в модельный ряд», то есть лишить индивидуальности все, что выбивается из «концепции бренда».
Размер кузова, опции, название — разве вам не достаточно отличий? Нет! Именно поэтому обречены на успех «реплики» типа Mini Cooper или Fiat 500 — покупатель готов переплачивать, лишь бы вернуться в благословенное прошлое, где у каждой машины было свое лицо. Люди хотят выделиться хотя бы наклейками и цветом крыши — вот почему процветают «программы индивидуализации», и не только в бюджетном сегменте.
Тот самый Юсаку Маэдзава недавно приобрел единственную в своем роде Pagani Zonda ZoZo, правда в прошлом году влетел под Maybach 62S и разнес именную «Зонду» в карбоновые щепки, «Майбах» при этом отделался небольшими повреждениями. Да, настоящие, традиционные ценности пока что прочнее, но успешные люди вроде господина Маэдзавы служат молодежи примером для подражания, а чему он может научить? Бить «зонды», коллекционировать наркоманскую мазню? Ладно бы сидел тихо, но ведь он собирается выставлять своего Баскию — кстати, уже второго в его коллекции — тем самым заражая современным искусством неокрепшие молодые мозги. А ведь кто-то из нынешних тинейджеров будет рисовать автомобили, находясь под таким мусорным кайфом. Если мы доживем до этих страшных времен — единственной альтернативой станет ходить пешком или собирать старую добрую классику по помойкам. Я бы, на всякий случай, начал запасаться уже сейчас.
Другие авторские колонки читайте в постоянной рубрике «Ответственные лица»