Российская власть редко идет на контакт с правозащитниками. Об этом в интервью «Коммерсантъ FM» заявил директор представительства Amnesty International в России Сергей Никитин. По его словам, даже организовать встречу с властями в 90% случаев не удается. О правах человека в России с Сергеем Никитиным говорил Никита Павлюк-Павлюченко.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
— Что вы можете сказать о соблюдении прав человека в России на сегодняшний день?
— На мой взгляд, нарушения прав человека будут продолжаться и дальше. Мы говорим о свободе собраний, о свободе организации, о свободе выражения мнений. Самое недавнее, что мы помним, это история с «Новой газетой», когда фактически руководитель одного из регионов Российской Федерации публично угрожал журналистам и, в общем, мы являемся свидетелями того, что власти реагируют на это недостаточно адекватно. Демонстрации провести все сложнее, если они не инициированы властями. И вот этот закон об иностранных агентах, о нежелательных организациях — это показатель того, что те объединения, которые еще пытаются быть независимыми, постепенно подвергаются удушению и, скорее всего, в той форме, в которой они сейчас работают, вскоре перестанут существовать. Но невозможно абсолютно на все накинуть какую-то паутину и задушить, запретить абсолютно все. Совершенно понятно, что эта часть общества является на самом деле одним из самых главных союзников российских властей.
Если продолжать говорить о принятых в России законах в последнее время, то нельзя не вспомнить так называемый «пакет Яровой» — пожалуй, наиболее яркое событие в деле «закручивания гаек». Закон сделан довольно жестоким, там масса всяких ограничений накладывается, в том числе на провайдеров, которые должны хранить какие-то колоссальные объемы информации во исполнение этого самого закона. И там же есть очень серьезные пункты, которые направлены на удушение свободы вероисповедания. Кроме ужесточения законов, мы являемся свидетелями отсутствия такого понятия, как справедливое судопроизводство. Число законов колоссальное. События, которые происходят в силу жестокости этих новых законов, идут один за другим, каждый день нам приносит какие-то новости.
— В России больше года должность уполномоченного по правам человека занимает Татьяна Москалькова.Что вы можете сказать о ней лично и о ее работе?
— К сожалению, мне не удалось встретиться с госпожой Москальковой за весь год, хотя я делал неоднократные попытки. Мне отвечали из офиса уполномоченного по правам человека, что у нее настолько плотный график, что нет никакой возможности встретится со мной. Я не хочу верить, что это какое-то осознанное нежелание. Вместе с тем, я хочу отметить, что Москалькова не является каким-то таким откровенным злом. О ней многие мои коллеги, которым я склонен доверять, говорил как о человеке, который готов слушать, который какие-то вещи не знает и готов учиться. Как пример я хочу отметить нормальную, быструю, оперативную реакцию Татьяны Москальковой на ситуацию с Ильдаром Дадиным. Мы были в контакте с Настей Зотовой — женой Ильдара. Я помню этот день, когда она мне звонила и рассказывала о тех жутких издевательствах, которым подвергался Ильдар. И Настя же мне сказала, что уже созвонилась с Москальковой. Тот факт, что ей так это быстро удалось, дорогого стоит в нашей стране.
Всегда будет критика в отношении каких-то официальных властей или официальных правозащитников. И нас тоже критикуют. Это жизнь, здесь обязательно будет какое-то недовольство.
— 26 марта, во многом из-за расследования Фонда по борьбе с коррупцией Алексея Навального, на московские улицы вышли тысячи людей. Что это было, по вашему мнению?
— Это была попытка граждан использовать свое право на реализацию 31-й статьи Конституции, а именно выйти на улицу мирно, без оружия. Какие лозунги они несли — это их дело. Ответственность полиции — сделать так, чтобы мирный протест прошел без каких-либо эксцессов. Но, к сожалению, полиция занималась совершенно противоположным делом — насильственным и жестоким разгоном.
Обязанность властей — выслушать этих людей. Власти, на самом деле, глубоко ошибаются, считая, что подобный выход граждан на демонстрацию, на какое-то публичное мероприятие — это некая блажь.
— Не так давно вы призвали Россию и США признать свою вину в кровопролитии в Сирии. Вы говорили о каких-то конкретных операциях или о ситуации в целом?
— Внимательный читатель наших заявлений обратит внимание на то, что критика со стороны Amnesty International — в частности, если говорить о конфликте в Сирии — была направлена как на коалицию, в которой лидером являются США, так и на Российскую Федерацию. Надо четко понимать, что мы критикуем абсолютно всех и не имеем какой-то тайной программы атаковать российские власти, подвергать их критике и закрывать глаза на то, что творит, скажем, та же коалиция во главе с США. Речь идет о многих нарушениях международного права. Если говорить о Сирии, то речь идет о неизбирательном обстреле, бомбежке тех мест, которые, очевидно, населены гражданскими. Мы приводили примеры, когда от бомб гибли мирные люди, разрушались госпитали и больницы.
Реакция со стороны США и России зачастую схожа. Я, например, вспоминаю историю, когда Amnesty International обвинила Вашингтон, назвав печальную тюрьму на военной базе Гуантанамо «ГУЛАГом XXI века». Реакция у американских властей, вплоть до президента — на тот момент Джорджа Буша — была очень нервной. Мы к этому привыкли, мы делаем все для того, чтобы права человека уважались любой страной.