Не погиб поэт

Андрей Архангельский воспринял фильм «Спасти Пушкина» как диагноз

В прокат вышел фильм "Спасти Пушкина". Простая, в общем-то, идея обернулась парадоксом: Пушкин в роли анекдота — это единственная сегодня возможность что-то сказать о поэте всерьез. И о нас самих

Подлинный Пушкин, окажись он в нашем времени, вынужден был бы быть не собой, а памятником себе

Самому Пушкину — помимо воли авторов — в современности прежде всего скучно (кадр из фильма "Спасти Пушкина")

Фото: Каропрокат

Пушкин как анекдотическая фигура — страшно сказать, но первым это придумал еще его современник, Гоголь ("с Пушкиным на короткой ноге"). Хармс окончательно узаконил Пушкина в качестве мема, как сказали бы сейчас. С какого-то периода в качестве анекдота он зажил отдельной — и не менее богатой! — литературной жизнью, что, впрочем, неудивительно: где культ, там и анекдот. Любой у нас знает присказку "а работать кто будет — Пушкин, что ли?", ее буквально реализовали в "Ералаше" в начале 1980-х, где Пушкин материализовывался лишь для того, чтобы вытереть классную доску или подмести пол. Нет, пол, впрочем, мел Толстой.

Собственно говоря, для современного телевидения и кино Пушкин в качестве анекдота или мема гораздо ближе, комфортнее, удобнее, и в этой роли он все чаще появляется на экране (попытка сыграть Пушкина "всерьез" заканчивается еще большим анекдотом). На СТС недавно вышел сериал "Пушкин" — о воре, который похож на поэта; под воздействием стихов и самого духа он внутренне преображается. Пушкин у нас еще и метафора самой культуры и благородства, ныне невозможного. Весь этот исходный материал у авторов нынешнего фильма уже был перед глазами (режиссеры — Филипп Коршунов, Павел Мирзоев, авторы сценария — Елена Исаева, Аглая Соловьева). И даже легко представить, чем навеян нынешний сюжет: Пушкина невероятным образом спасли в 1837 году. Сожаление всей страны о погибшем на дуэли поэте не могло не реализоваться когда-нибудь в виде такого сюжета. То есть мы легко можем проследить всю траекторию возникновения сюжета о чудесном спасении Пушкина. И мы представляем авторов сценария, которые уселись за свои ноутбуки и стали этот сюжет развивать — и вот ровно в этот момент случилось нечто парадоксальное.

Сценаристы сейчас — люди подневольные, к сожалению: основные идеи и сюжетные ходы им вкладывает в голову продюсер, а они их только обрабатывают. Но здесь, судя по всему, авторы неожиданно получили большую, чем обычно, творческую свободу, они слушались не продюсера, а, так сказать, житейской логики — как это и должно происходить в нормальном кинопроцессе. Вот они честно спросили себя: хорошо, ну спасли Пушкина, а дальше что? И более или менее честно ответили на этот вопрос.

Этот фильм рассчитан на подростков — у нас сейчас любят все делать для подростков,— но идея, заложенная в фильме, отнюдь не детская. Пушкина (Константин Крюков) спасают во время дуэли двое современных школьников (перемещаются во времени они с помощью подлинных пушкинских часов, с ними нужно проделать какие-то сложные манипуляции). Ребята оказываются на месте дуэли и забирают Пушкина в наше время невредимым. Ну ок, как говорят у нас. И что теперь с ним делать?

В этом и состоит главная мысль фильма: у нас часто повторяют, что "вот если бы Пушкин (Толстой, Достоевский и т.д.) попал в наше время...". Но на самом деле вопрос не в них, а в нас: что мы могли бы им предложить, случись это?.. Мы — это имеется в виду все наше время, с его культурой и практикой.

Ничего, по большому счету, и фильм вполне реалистично это демонстрирует. Какие у нас есть варианты? Сделать селфи с Пушкиным. Сорок тыщ одних селфи. Скандировать "Пушкин! Пушкин!". Прямая интернет-трансляция. Наконец, позвать его в шоу на какой-нибудь телеканал. Фильм пародирует шоу наподобие того, которое ведет Иван Ургант, со всей подвывающей подпевкой, отрепетированными аплодисментами и закадровым хохотом. Это вполне реалистическое допущение — куда же еще Пушкину, как не сюда?.. Правда, авторы могли бы позвать его условно и "к Малахову", мы легко можем предположить, что именно интересовало бы ведущего и гостей студии в первую очередь. Даже школьник в кино первым делом задает ему вопрос: "Как у вас с Натали было? Сколько вообще было женщин? И едва ли шоу с Пушкиным отличалось бы от всех других. Иван Ургант все так же шутил бы над Пушкиным, каждый раз при этом одерживая победу, и массовка смеялась бы именно его шуткам. Ничего другого Пушкину мы — наше время — предложить не можем. Естественно, был бы и литературный вечер. Но, предупреждают Пушкина, народу может быть немного, стихов сейчас не читают, ничего вообще не читают.

Эту исходную посылку авторов, конечно. можно назвать реакционной: "Раньше было лучше, чище, благороднее, не то, что у нас; богатыри — не мы". Но дело даже не в том, что Пушкин демонстрирует нам "пошлость нашего времени". А в том, что настоящий, подлинный Пушкин нам, собственно, и не нужен. Всем нужно только его имя, бренд. Копирайт. При этом и сам Пушкин еще вынужден доказывать свою подлинность. И тут в фильме возникает другая тема: ускользающей идентичности. Мы живем во время изощренных имитаций, копий, двойников. Поэтому подлинный Пушкин, окажись он в нашем времени, вынужден был бы быть не собой, а тем Пушкиным, к которому мы привыкли. Каждое его натуральное движение упирается, можно сказать, в институт двойничества. Начиная с клоунов, переодетых Пушкиными, на Арбате и заканчивая многочисленными его отражениями, копиями — в прямом, каменном, и переносном смысле. Парадокс, но подлинный Пушкин не нужен даже самим пушкинистам; в фильме есть нелепый профессор-пушкинист с усами, зачем ему настоящий Пушкин? У него же есть свой, любовно созданный в течение десятилетий работы. А книгоиздателю настоящий Пушкин только мешает: издатель воспользовался эксклюзивными правами на него в результате грязного шантажа, но очень скоро, понимает он, все издатели сделают то же самое, и на рынке "новых подлинников Пушкина" случится обвал. И издатель — как обычно, это новорусский тип бизнесмена, у которого ничего святого (кино продолжает планомерно заниматься дискредитацией богатого человека), он не может придумать ничего лучше, чем... убить Пушкина, и подсылает к нему киллера.

Наконец, и самому Пушкину — вероятно, даже помимо воли авторов — тут страшно, мучительно скучно, несмотря на то что все его фотографируют, что вокруг его памятники и кафе его имени. "Белая береза под моим окном",— цитирует, завидев его, старушка, стоя у памятника Пушкину. "Скучно, братец",— написано на лице Пушкина, и он только из вежливости, кажется, удивляется новостройкам Москвы и возросшим техническим возможностям человека.

В общем, кино получилось не о Пушкине, а о нас. Памятников понаставили, а люди, как говорится, те же. Причем ему еще не рассказывали про СССР. "Спасти Пушкина" — это на самом деле означает поскорее вернуть его обратно, в его время, то есть под пулю Дантеса. Поскольку в нашем времени его уже обложили со всех сторон: в школу звонят из Министерства образования — такой механический, безжизненный голос, им нужно "предоставить Пушкина", и не нужно обладать большим воображением, чтобы понять, что будет дальше. С другой стороны — к нему уже подбирается киллер. Остается одно — бежать. Бежать отсюда. Спасаться. Но окончательно спастись все же не удастся: любое вмешательство в прошлое, как мы знаем, не проходит даром. В итоге Пушкин избегает смерти в 1837 году; он доживет до глубокой старости, став "министром культуры при дворе", а также основателем жанра детектива.

Невозможно представить, что авторы фильма всерьез желают Пушкину такой судьбы. Они скорее смеются над такой перспективой. Итог — как говорил еще один русский культовый поэт, Высоцкий — "нате, смерьте: неужели такой я вам нужен после смерти?". Нет, лучше уж пусть будет, как было. При всем нашем сочувствии.

Андрей Архангельский

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...