Обозреватель «Коммерсантъ FM» Петр Воронков рассказывает о национальных парках ЮАР, где до смертельной опасности — один шаг.
Фото: Алексей Тарханов, Коммерсантъ
Африканские национальные парки сегодня. Не один, а сразу все — все те, о которых остались так называемые дискретные, но яркие воспоминания.
Жаркий день в Addo Elephant. Наш джип трясет, хотя стоим на месте, камера прыгает в руках. Это не землетрясение — битва двух слонов метрах в 15 от машины. Гиганты, кажется, бьются насмерть. Сухой ветер саванны относит пыль в сторону одиноко стоящей слонихи. Такая вот любовь.
Раннее утро в Танзании. Просыпаюсь от монотонного звяканья посуды на улице. Расстегиваю палатку, из предрассветного тумана на меня воровато поглядывает львица, рядом до блеска вылизанный котелок. Протираю глаза: туман, никого нет. Привиделось, но котелок-то блестит.
На берегу Замбези местные пытаются откачать белого — он весь в крови. Пока тащим его к машине, аборигены объясняют: лодка килем зацепила детеныша бегемота, он спал на спине у мамы под водой. Секунда — лодка в щепки. Из троих пассажиров остался один, довезли до доктора. Вообще бегемот — самое опасное животное в Африке. Туристы гибнут, даже не успев понять, кто их убил.
В парке недалеко от Йоханнесбурга из двух машин снимаем львов для нашего телевидения. Оператор из другой машины по рации спрашивает: Петь, ты запасной аккумулятор не принесешь? В ответ кричу: Что же, я тебе его через стаю львов понесу? Он искренне удивляется: А они разве не ручные?
Все в двух шагах друг от друга: дикие парки и зоопарки, люди и животные, прошлое и настоящее — переплелось, как лианы в джунглях.
У оператора крыша поехала, жарко в Африке.