«Ходить на выборы — как ждать от казино честности»

Сергей Шнуров о женщинах в «Ленинграде», Познере, выборах и «зайках»

Накануне шоумен СЕРГЕЙ ШНУРОВ провел мастер-класс в Академии журналистики “Ъ”. Он пришел на встречу вовремя, во время интервью был предельно вежлив и первые 15 минут даже не матерился. Начали с определения правил игры. Шнуров пообещал отвечать по возможности честно, но подчеркнул, что исповеди не будет.

«Я не люблю ответственности, и вам не советую»

— После недавнего интервью на «Первом канале» Владимир Познер сказал, что ему удалось показать вас таким, какой вы есть. Вы с этим согласны?

— Нет, конечно. Человек — очень сложная фигня: сегодня он такой, а завтра другой. Вот какой я есть? Вы меня видели пьяным? Мне кажется, что Познер немного заблуждается. При всем своем атеизме он занял позицию господа Бога, он просвечивает мироздание. Это не так.

— Вы часто в своих интервью уходите от конкретных ответов. Связано ли это с тем, что за свои слова необходимо нести ответственность?

— Я не люблю ответственности, и вам не советую брать больше, чем вы можете унести. Сейчас такое время, что человек должен выбрать, за кого он. А я вот нахожусь в состоянии выбора бесконечно, как говорил Кьеркегор: выбери выбор.

— В беседе с Познером вы сказали, что на телевидении одни идиоты и вы согласились вести шоу, чтобы узнать, как и для кого это делается. Это единственна причина?

— У меня лет восемь как нет телевизора вообще, и я не включаю его даже в гостинице. Не знаю, что там происходит. Понятное дело, что я не договариваю, зачем я на телевидении, но я имею на это полное право.

Ток-шоу для меня — это такая квинтэссенция бытового постмодерна. Это сочленение того, что по идее сочленяться не должно. Люди, присутствующие в кадре, кроме как в этой искусственно созданной ситуации ток-шоу, нигде не пересекаются. И то, что в итоге получается,— это крутая штука, над этим стоит подумать.

— Вам интересно участвовать?

— Думать интересно, участвовать тяжело: времени много уходит. Я за два месяца четыре дня дома был. У меня нет времени даже подумать по большому счету.

«Новый гимн России уже написан»

— Скоро начнутся новогодние корпоративы, перед какой аудиторией вы предпочитаете выступать?

— Аудитория должна быть такая: у людей должны быть уши, желательно ноги, руки, и совсем идеально, если будут глаза. И мне совершенно без разницы, есть у них деньги или нет, если они заплатили.

— Представим такую ситуацию: государство решило отказаться от творчества Александрова и Михалкова и объявило конкурс на новый гимн. Будет ли группа «Ленинград» в нем участвовать?

— Я боюсь, что я его уже написал, но этот гимн исполнять никто не будет. Это «Мы за все хорошее, против всей х…и» и так далее.

— Недавно на встрече со студентами вы признались, что не любите петь и делаете это только потому, что за это платят. Как можно заниматься нелюбимым делом 20 лет?

— Да, я люблю такое говорить. Но я же не сказал, что я петь ненавижу! Не было такого случая, чтобы кто-то видел меня в компании поющим. Но есть люди, которые действительно любят это дело. Их в компаниях не заткнешь. Например, Владимир Семенович Высоцкий был такой.

— То есть это для вас работа?

— Что значит — работа? Я получаю удовольствие от того, что сочиняю песни, а исполнение в категории удовольствий не на первом месте. Мне гораздо интереснее решить задачу в голове. Вот когда я что-то придумал, у меня прямо чувство эйфории возникает, наркотическое опьянение. Стоя на сцене перед многотысячной аудиторией, я испытываю другие эмоции.

— Почему вы решили уступить микрофон женщине?

— Мне показалось в 2010 году, что телки чего-то не договаривают. Они поют о чем угодно, но только не о главном. Поэтому когда появилась песня про большой и толстый член, мне показалось, что это то самое, о чем не договаривают. Вообще, конечно же, это все спекуляция.

— Почему для общения из всех соцсетей вы выбрали Instagram?

— Мы живем в обществе спектаклей, если вы в курсе. А если не в курсе — я вас просвещаю. Все, что вы видите,— это виртуальная реальность. Ни в коем случае не надо воспринимать Facebook-баталии как нечто настоящее, а за реальную жизнь принимать телок в пальмах. Можно сойти с ума. Девушки, которые ведутся на мир Instagram, думают: «Как же так, все телки в пальмах, а я в коммуналке?» Нужно понимать, что все эти телки тоже в коммуналке.

Как инструмент Instagram — это очень круто. Предположим, мне надо прорекламировать концерт. Можно было бы монетизировать эту историю. Но я, разгильдяй, все время забываю об этом. Так мне миллион предлагали за пост с рекламой водки. Когда вечером засыпаешь в кровати, слышишь, как эти миллионы проносятся мимо. Даже иногда сон уходит.

— Не считаете ли вы вручение Нобелевской премии Бобу Дилану важным событием для музыки?

— Не только для музыки. Выход за рамки жанров — это круто. Это действительно важное событие.

— А то, что он теперь отказывается от этой премии?

— Кокетство должно присутствовать. Если бы Боб Дилан не отказался — было бы очень странно. То есть вначале ты получаешь премию, потом от нее отказываешься — это получается два раза… (о тебе поговорили.— “Ъ”).

— Вы не пытаетесь работать на западную публику, хотя вас там все равно знают. Поступают ли интересные предложения?

— С этим делом все хорошо. Без преувеличений одну песню в год для заграничных фильмов я продаю. Больше, наверное, никто не продает. Недавно мне позвонили аж из Бразилии. Новозеландский фильм «Реальные упыри» вышел, где в конце на титрах звучит «Ласточка».

Эту ситуацию я не продавливаю. Но уверен, что если нужна будет какая-то русскость, то обратятся, конечно, к «Ленинграду».

«Куда мы денем ворующих?»

— Как, на ваш взгляд, стало ли сейчас лучше жить в России?

— Я давно уже не мыслю категориями «лучше—хуже», «плохо—хорошо»… А категориями «интересно» и «неинтересно». В России всегда интересно, потому что непредсказуемо. Самое увлекательное сегодня — это, конечно же, столкновение и невозможность диалога. Или возможность, я не знаю. Архаичное общество, традиционное общество, общество модерна и общество постмодерна, которые представлены в небольшом объеме. Вот они живут одновременно в этой стране и пытаются что-то друг другу сказать на абсолютно разных языках. Такого нигде нет.

— Вы говорили в своих интервью, что вам не нравится власть. Как вы относитесь к оппозиции?

— Оппозиция возможна в том случае, если есть позиция. В связи с тем что я постоянно, как нейрон, мечусь, я не могу прибиться ни к какому лагерю.

Оппозиция слаба, она достойна действующей власти. И, на мой взгляд, собой ничего не представляет. Так называемая идеология, которая предлагается оппозицией, аналогична предлагаемой властью: у нас все будет точно так же, только лучше. С какого перепуга лучше? Не знаю. У нас не будут воровать, говорят. Где они возьмут неворующих людей? Спустят с Марса? Тогда такой вопрос: куда мы денем ворующих?

— Накануне думских выборов вы говорили, что честными они не будут и вы не пойдете на них. Собираетесь ли голосовать на президентских в 2018 году?

— Мое личное мнение: выборы — это как ждать от казино честности. Чем хорошее казино отличается от плохого и честное от нечестного?..

— Какие-то правила есть, может быть?

— Нет. Честное отличается тем, что в этом ты, сука, выиграл, а в том — проиграл. Вот и все. Поймите, это шоу. Ну посмотрите на Америку. Как можно приходить на бродвейский мюзикл и говорить: это честный мюзикл, а это, сука, нечестный? Это игра, это актеры. Где там честность, зачем? Если на мюзикл приходят какие-то дети, которые кричат «…, не трогайте зайку!»,— это просто дети. Они поверили в то, что это происходит на самом деле.

— Так все-таки вы голосовать пойдете?

— Я билеты на этот мюзикл не покупаю.

— В следующем году группа «Ленинград» отпразднует 20-летие. Помните ли вы свое 20-летие?

— Я свои 18 лет помню очень отчетливо. 13 апреля 1991 года в Доме композиторов впервые исполняли пьесу Джона Кейджа «Для неподготовленного фортепиано», что было совершенной дичью. Было там 20 человек. Это был мой день рождения, я купил туда билет.

— В то время, о котором вы говорите, еще был Советский Союз. Вы сохранили в себе что-то от той эпохи?

— Любой человек состоит из каких-то социальных наборов. То, что вы видите перед собой,— продукт определенных воздействий. Там много всего, расчленить и вычленить я не могу. Но опять же мы договорились, что это не исповедь.

Текст подготовлен слушателями седьмого потока Академии журналистики «Ъ»

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...