Теренс Хэнбери Уайт, художник Татьяна Кормер, перевод Сергея Ильина Отдохновение миссис Мэшем
Английский писатель Теренс Хэнбери Уайт во всем мире известен прежде всего благодаря своему пересказу легенд о короле Артуре. Во многом именно благодаря этим книгам, вышедшим в середине прошлого века, рыцари Круглого стола снова вернулись в строй наших любимых культурных героев, да и диснеевский "Меч в камне" — это вольная интерпретация одноименного романа Уайта. Тетралогия "Король былого и грядущего" совсем недавно была переиздана на русском в новой, отредактированной версии. Еще в 1990-х переводчик Сергей Ильин заодно перевел гораздо менее известный текст Уайта — сказку 1947 года "Отдохновение миссис Мэшем". Эта сказка сегодня одинаково потеряна и на Западе, и в России: и там, и тут она выходила раз в десятилетие в каких-то довольно причудливых издательствах и была прочитана, кажется, только редкими избранными — ну вот Терри Пратчетт, например, называл ее в числе своих любимых книг.
В общем, новый выход "Отдохновения миссис Мэшем" — в новой редакции, с новыми иллюстрациями Татьяны Кормер — вполне можно считать за первый. Помимо прочего, потому что мы наконец дожили до голода вот по таким текстам — щедрым, неторопливым, с моралью. А автор здесь одинаково не скупится и на описания событий, и на рефлексию по их поводу. В этом смысле "Отдохновение миссис Мэшем" достойно продолжает книги Джонатана Свифта о путешествии Гулливера. Свифт вспоминается не просто так: история начинается с того, как сирота Мария встречает целое поселение лилипутов на островке посреди пруда (этот островок, собственно, и называется "Отдохновение миссис Мэшем"). Лилипуты оказываются теми самыми, свифтовскими, вывезенными в Англию, согласно Уайту, капитаном Джоном Бидлем, которому когда-то Гулливер поведал свою историю. Народ, разоренный алчным Бидлем, в итоге становится главным спасителем Марии от злых опекунов, пытающихся решить ее наследства.
Но "Отдохновение миссис Мэшем" никак не втиснуть в рамки приключенческой истории: текст изо всех сил противится этому, как и всякой "современности". Тут в ответственный момент, когда судьба героини мрачна и неясна, могут завести ученые споры на латыни, тут всегда найдется время полюбоваться на звезды и чуть ли не важнее всего действия этнографические рассказы из жизни лилипутского народа. Как и легенды о короле Артуре были для Уайта поводом поговорить об идеальном государстве и возможности власти и порядка без террора и насилия, так и сказки о лилипутах оказываются разговором о земной идиллии. Эта идиллия оказывается возможна только тогда, когда забывается всякое стяжательство, всякое стремление повелевать и властвовать. Марии, когда она знакомится с лилипутами, поначалу тоже хочется господствовать над ними, стать их королевой. Путь, который она проделывает, чтобы отказаться от этой тяги к власти, от детской неосознанной тирании,— это целое философское преображение, через которое Уайт одновременно остроумно и деликатно проводит и своих героев и читателей. Так что несовременная в деталях книга Уайта оказывается абсолютно современна в идеях: стать взрослым здесь означает — понять и принять как неизбежность, что ни с кем, никогда и ничего нельзя делать против его воли.
Белая ворона
Иржи Лапачек, художник Иржи Калаусек, перевод Ксении Тименчик Загадки детектива Щуки
Забавные, на страницу, комиксы-задачи, в каждой из которых симпатичный детектив Щука раскрывает какое-то преступление, а читателю предлагается, внимательно глядя на картинку, разгадать ход его мыслей. Подсказки тут, как правило, очень простые и понятные, так что детектива Щуку вполне можно считать учебником логики для самых маленьких. Но главное его обаяние, конечно, не в этом. Эти комиксы придумывали в 70-х годах прошлого века для чехословацкого журнала "Огничек" ("Огонек") Иржи Лапачек и постоянный художник журнала Иржи Калаусек. Делали они это, очевидно, для собственного удовольствия и развлечения, но начавшись 1 сентября 1971 года, детектив Щука продержался на страницах журнала еще 16 лет, всего было создано 380 рисунков. Только часть вошла в книгу, но и этого достаточно, чтобы влюбиться в мир детектива Щуки, где большому добру противостоит только нелепое, неумное и смешное зло — вор, который при допросе забывает убрать с видного места ключевую улику, или угонщик, который не понимает, что нужно позаботиться об алиби.
Белая ворона
Екатерина Степаненко, Евгения Суслова, художник Алина Рубан Не хочу учиться! История школ в России
Невероятно хорошенькая книжка — с некоторым, французским даже, легкомыслием забавных карикатур. Не сразу и поверишь, что сделано в России, у нас все-таки в детском нон-фикшене любят побубнить. Но стоит вчитаться, чтобы понять, что легкомысленность эта обманчива, и беззаботность иллюстраций уравновешивается исключительной серьезностью. Это именно что история школ, разбитая по главам от Новгорода до наших дней: про цифирные школы, Смольный институт, кадетский корпус и между строк рассказа о школах — скороговорка российской истории: Петр Первый основал русский флот и Петербург, Екатерина переписывалась с Дидро, Хрущев, на картинке какой-то непривычно улыбчивый и юный, осудил сталинские репрессии. Подобный текст не предлагает никакой рефлексии, и ее не хватает. Ведь понятно, каким кошмаром были эти школы с их поркой, сплетнями, скудной едой, ужасом кондуита. Но картинки становятся ироническим комментарием к потоку фактов: здесь резвятся, сбежав с уроков, беззаботные гимназисты, Александр II спешит с объятиями к детишкам всех сословий, и ученики 30-х годов вытягиваются в паралитическом салюте перед товарищем Сталиным.
Пешком в историю
Евгений Рейн, художник Виктор Таубер О жарком юге и храбром друге
Сказка Евгения Рейна, проиллюстрированная Виктором Таубером, вышла в 1965 году и до сих пор ни разу не переиздавалась. Главный герой, мальчик Мик, отправляется в путешествие с далекого Юга на Север, чтобы узнать, как построить своим друзьям — льву, крокодилу, жирафу, обезьяне и попугаю — фабрику мороженого. Дело это важное, поскольку от мороженого все они становятся лучше: попугай не дразнится, жираф больше не смотрит на других зверей свысока. И Мик упрямо двигается на Север, мимо Страны молока и Страны садов, по дороге, не отклоняясь от курса, веля своим друзьям телеграммой сгонять через океан за сахарным тростником. Эта небольшая книжка-картинка обладает силой прямо-таки аллегорического романа — тут и чернокожий мальчик, познающий белый мир, и рыдающие конфетами сахарные головы на карнавале в Стране сахара, и памятник Изобретателю мороженого из шаров сливочного пломбира, который время от времени съедают. Ну и выбор имени главного героя, "храброго друга" Мика, не случайно напоминает нам об африканской поэме Николая Гумилева — как и у Гумилева, герои Рейна обладают величайшей свободой в мире, свободой выбора добра.
Мелик-Пашаев
Автор и художник Мавил, перевод Евгении Креславской Киндерланд
История взросления в Восточном Берлине 1989 года — главный герой, Мирко, не расстается с книжкой, побаивается хулиганов-старшеклассников и в день, когда автобус вдруг меняет маршрут, встречает нового друга. Тут многое — от молока в треугольных пакетах до домашних уроков игры на пианино под диктат метронома — покажется человеку, заставшему последние деньки Советов, даже не смутно знакомым. И комикс, конечно, единственный язык, которым можно рассказать об этом сегодняшнему подростку. Тем более что в обложку "Киндерланда" упаковано сразу три истории: одна о взрослении и глубине подросткового чувства, другая о школе с ее пионерскими линейками и пьющими физруками и третья, почти до последних страниц проходящая фоном,— о падении Берлинской стены. Весь этот большой и страшный мир, который кажется Мирко таким невероятно важным, уйдет под воду быстрее "Титаника", но, занятый своими подростковыми делами, герой умудряется даже не замечать, как вокруг качается земля. И только на последних страницах все сходится, и родители, переходя через развалины стены, вырывают Мирко из школьных дел прямо в "Вулворт" — такое столкновение вселенных не может не кончиться трагедией.
Бумкнига