Moscow View
НИКОЛАЙ ФОХТ попытался открыть Южную Америку, не покидая Москвы, и потерпел неудачу. Вместо гостей из солнечной Бразилии и карнавальной ночи ему досталась только прохладная комната с еще более прохладным соседом. Но ничто так не согревает душу московского болельщика, как победа российского спортсмена, добытая за много тысяч километров от Родины.
Первый раз за два дня моих олимпийских мытарств я радостно вскрикнул, когда Беслан Мудранов в полуфинале дернул грузина подхватом изнутри — идеальная координация работы рук и ног. В финальной схватке, которую показывали в прямом эфире, я сначала с удовлетворением отметил, что у Беслана, скорее всего, самбистская школа (попытка рычага локтя из стойки — чистые дзюдоисты редко делают этот прием), а после "золотой" подсечки в падении заорал во все горло — страшно, некрасиво.
И в крике этом была и дикая радость от первой победы, и горечь разочарования московского болельщика.
Потому что в Москве нормальному человеку болеть за сборную России невероятно тяжело.
— А вы как, будете до конца смотреть открытие или...?
— Или что?
— Ну, или... Может, вы уже домой пойдете? У нас уже все гости ушли, одни вы тут остались,— милая официантка кафе "Бразилия" смотрела на меня огромными, совершенно несонными глазами.
В посольстве Бразилии мне посоветовали именно это место: тут собирается бразильская диаспора. А мы нет, мы никаких мероприятий проводить не собираемся.
А до этого открестился Москомспорт: никаких мероприятий не будет. Может, Олимпийский комитет что-то такое устроит?
В Олимпийском комитете девушка строго сообщила, что все силы брошены на Рио, все там, в Доме болельщика. Ни о каких фан-зонах и прочих излишествах речи не идет. И тут она произнесла фразу, сильную даже для олимпийской комитетчицы: "Может быть, организуем встречу членов сборной команды — но это в зависимости от результата".
То есть выиграют — встретим с цветами, проиграют — сами как-нибудь, на аэроэкспрессе.
В общем, ни одной фан-зоны, ни одного местечка, в котором можно было бы организованно, под присмотром московского правительства (а значит, безопасно и с небывалым комфортом) поболеть за нашу команду, поддержать спортсменов. А мне казалось, что именно на этих Играх им как никогда нужна эта удаленная поддержка; им пригодилось бы наше московское плечо, подставленное в нужный час.
Вот я и обрадовался "Бразилии". Администратор Юля объявила, что я первый записался: решение о трансляции принято буквально пару часов назад.
Первый в Бразилии! Предвкушал веселую ночь в шумной компании; тайно надеялся, что перекинусь парой подзабытых фраз на бразильском португальском.
Ровно в два ночи я на Покровке. Юля торжественно ведет меня в особую, зеркальную комнату и не менее торжественно объявляет:
— Вот. Устраивайтесь. Вы, скорее всего, будете тут один.
На экране уже первые кадры. Maracana, Губерниев, все такое. Как же так, как же один...
— Ну вот никто не хочет смотреть, все наши гости хотят танцевать. Кухня закрыта, работает только бар.
Вообще-то Юля соврала. Как только она вышла из прохладного помещения, я устремился наверх. Никто там не танцевал. И это точно были не бразильцы. Я вернулся в свое одинокое помещение.
Никогда еще открытие Олимпийских игр не было таким тяжелым.
Но через полчаса дверь распахнулась и Юля ввела нового гостя. Человек был явно напуган. Он спросил, почему тут никого нет.
— Ну как же, вот,— Юля предъявила меня.
Вскоре выяснилась тайная цель нового гостя: он пришел в майке на тему Бразилии — Иисус Искупитель во всю спину. А за это полагался бесплатный коктейль кайперинья. Получив кайперинью, человек с Иисусом замолк и стал ее пить на фоне открытия. Он не ответил на мое приветствие, разговаривал лишь с Юлей, которая приходила менять ему коктейль. Мы смотрели шоу в гробовой тишине. До тех пор, пока неспящая официантка не сообщила, что лучше бы нам уйти. Я ушел, молчаливый остался — у него еще полстакана бразильской самогонки с лаймом оставалось.
Разумеется, на мое "до свидания" он промолчал.
"Трудные будут игры",— подумал я.
А потом Мудранов сделал вазари. И все встало на свои места.
