Поправки в антитеррористический законопроект возмутили правозащитников. Сегодня стало известно, что из документа, подготовленного ко второму чтению в Госдуме, исчез пункт о лишении гражданства тех лиц, которые имеют возможность постоянно проживать в других странах. Тем не менее, проект поправок содержит ряд других ограничительных мер. В частности, операторы связи и интернета должны будут хранить переговоры и переписку абонентов. Крупнейшие игроки рынка уже заявили о неизбежных убытках. Кроме того, в документе остались пункты про «недоносительство» и ужесточение ответственности за экстремистские и террористические преступления. Глава движения «За права человека» Лев Пономарев ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Светланы Токаревой.
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ / купить фото
— Утром вы проводили пикет у здания Государственной думы. В чем ваши основные претензии к документу уже после того, как из него убрали пункт о лишении гражданства?
— C самого начала эти поправки, этот закон выглядел антиконституционным, это было очевидно. И они потом наводили марафет, скажем так, под давлением общественности. Перечислять все, что там осталось, довольно сложно в то короткое время, которое сейчас есть, но самое главное можно сказать вот что, это написано в экспертизе Совета по правам человека: предложенный закон, возможно, и полезен для борьбы с терроризмом, но совершенно очевидно, он направлен на борьбу с гражданским обществом. Он должен быть целиком отклонен Государственной думой.
— Лев Александрович, поясните, пожалуйста, люди, которые не причастны к каким-то террористическим преступлениям, в чем опасность для них, в чем опасность для гражданского общества?
— Я вам сейчас объясню. Они сейчас на ходу выбросили один из ярких примеров, когда было сказано, что если какой-то человек, российский гражданин взаимодействует с международной организацией, которая не имеет санкций от российского государства, причем невнятно было написано, что такое санкция российского государства, он автоматически лишается российского гражданства, причем это абсолютно антиконституционно, с одной стороны, с другой стороны, нелепо. И конечно, это угрожает любым нашим правозащитникам, которые сотрудничают с международными организациями. Это совершенно очевидно.
Здесь еще другая проблема. Она заключается в том, что весь закон написан через запятую: терроризм, экстремизм, терроризм, экстремизм. И санкции примерно одинаковые. Но по практике мы знаем, что часто под экстремистами правоохранительные органы сейчас понимают очень разных оппонентов власти и справа, и слева. И националистов, может быть, русских, но чаще всего, конечно, либералов, российских либералов — тех людей, которые выступают за демократию, за сотрудничество с западными странами. И мы видим, что такая практика вырабатывает в регионах. Начали людей сажать, наказывать. Но мы имели возможность раньше говорить, что это незаконно, а сейчас это будет в рамках закона, потому что это все становится прописанным. Борьба с инакомыслием, я бы так сказал.
— А почему убрали пункт про лишение гражданства? Вы говорите, что это повлияло — гражданское общество и протест, так ли это на самом деле, или есть еще какие-то подводные камни?
— Это очевидно нарушает Конституцию Российской Федерации.
— А остальное не нарушает, все, что вы сейчас перечислили?
— Нет, многое, но уже более тонко. Если в Конституции прямо написано, что лишить человека гражданства России невозможно, это просто невозможно, это уж больно ярко было написано, возникает вопрос, как вообще это могло появиться. Ясно, что, выдергивая отдельные пункты сейчас, они, конечно, нарушают, ведь ясно же, когда закон пишется, он пишется в какой-то гармонии, есть какая-то идеология. И они сами себя сейчас разоблачают, потому что они меняют какие-то пункты на ходу, причем комитеты Государственной думы не имеют возможности посмотреть это, комитеты даже не имеют возможности.
На самом деле, совершенно очевидно, что здесь был нарушен главный принцип, что если законы касаются общества, если они общественно значимы, то они должны обсуждаться обществом, это неоднократно говорилось. Они должны обсуждаться в Общественной палате и так далее, и тому подобное. И, конечно, осталась масса пунктов, которые вы уже перечислили, например, провайдеры кричат в голос о том, что для них это будет стоить триллионы рублей, чтобы просто хранить всю переписку на протяжении полугода, допустим, а раньше требовалось три года. Кричат, в голос кричат. И очевидно, что в какой-то момент это все равно надо будет менять, а сейчас им главное — принять этот закон. Почему сейчас? Что, у нас война идет? На самом деле, такие законы принимаются именно в военное время.
— Но сейчас, вы сами сказали, время не военное, а с чем вы связываете принятие этого закона именно сейчас?
— Давление какое-то, с другой стороны, они сами, по-моему, силовики, поднимая военную истерию, российская власть, не только силовики, — посмотрите, что творится на российском телевидении, там все время накачивается, зомбируется страна, что мы в окружении врагов, реально готовят к войне. Уже опросы общественного мнения говорят, что около 50% населения России готовы к войне. К какой войне, где войне — все равно. И готовы детей посылать на войну. Опять, на какую войну?
— Будут ли продолжаться пикеты, в том числе одиночные, завтра уже этот документ будет рассматриваться в Госдуме?
— Нет, я не собираюсь завтра идти. Ясно, что сейчас уже не повлиять. Может быть, мы на что-то повлияли, но здесь надо благодарить не только пикеты, а, на самом деле, журналистов, общество, потому что очень много было статей, и, слава богу, было очень активное обсуждение этих проблем. Главное — прекратить практику протаскивания законодательства вне общества, мимо общества, они же не приглашают экспертов и принимают законы, которые могут только дестабилизировать ситуацию в стране, и мы это видим сейчас на примере этого закона.