Операторы связи оценили ущерб от поправок депутата Ирины Яровой в триллионы рублей. Об этом пишет газета «Ведомости» со ссылкой на источники в так называемой «большой тройке». Речь идет о законопроекте, который обязывает операторов хранить переговоры и переписку абонентов. В МТС заявляют, что затраты на инфраструктуру составят 2 с лишним триллиона рублей. При этом налогооблагаемая прибыль компании по итогам 2015 года — 22 млрд руб. Таким образом, поправки Яровой помешают МТС платить налог на прибыль в течение 100 лет. «МегаФон» не сможет платить фискальный сбор десятки лет, сообщили в пресс-службе компании. Интернет-омбудсмен, член генерального совета «Деловой России» Дмитрий Мариничев обсудил тему с ведущим «Коммерсантъ FM» Петром Косенко.
Фото: Дмитрий Духанин, Коммерсантъ / купить фото
— Насколько серьезно вы относитесь к опасениям, которые «большая тройка» и ее представители высказывают по поводу этого закона?
— Я абсолютно поддерживаю их в этом, потому что они целиком правы. Это действительно крайне сложно сделать технически, если вообще можно, потому что на сегодняшний день ни у кого в мире такого опыта нет и не было. А с учетом, соответственно, роста трафика, который мы наблюдаем в последние годы, это достаточно прогрессивная шкала, это все будет больше, больше, больше.
— Дмитрий Николаевич, я позволю себе вас немножко поправить. Опыт есть, и этот опыт — Соединенные Штаты Америки. Там такая система работает около уже 10 лет.
— Система по хранению своего трафика каждым из операторов?
— Да-да, и товарищ Сноуден наш любимый как раз, в частности, об этой истории рассказывал неоднократно.
— Это маловероятно, что именно в таком формате, с перекладыванием на операторов связи. Если государство вскроет какие-то системы, в рамках которых оно собирается весь трафик потом анализировать, то это, наверное, прерогатива и задача государства, оно имеет на это право, но обязать бизнес это делать — ни в каком государстве этого нет. И, во-вторых, вы должны понимать, какое количество дубликатов информации в рамках этого закона бизнес будет нести на своих плечах, точнее сказать, потребители услуг этого бизнеса. То есть обычные граждане будут платить за это. Это далеко не одно и то же.
Я давайте вам пример просто приведу, чтобы было понятно, о чем вообще идет речь. Представьте себе стадо коров, и его в деревне пасет пастух. Он его пасет, корова кушает травку, дает молоко, кого-то там рубят на мясо, а потом раз — и долетает такой указ, что теперь на каждом лугу, где коровы паслись, должна быть создана точная копия каждой коровы из камня на этом лугу. Соответственно, что возразит тот человек, который этих коров пасет? Он скажет: «А я не умею делать из камня статуи коров, у меня нет такого опыта, мне надо выписать кого-то из-за границы, кто приедет». И эти коровы должны будут стоять, пока эти копии не сделают. Когда же их пасти? И определитесь — вам молоко и мясо или высокое искусство? Вот это как выглядит. А в то же время тот, кто издал указ, может, конечно, сделать такую себе копию, повесить картину у себя в доме.
— Дмитрий Николаевич, ваша аллюзия понятна, но вы описываете систему, которая потенциально в государстве демократическом может быть. А в нашем государстве был советский анекдот, коротко расскажу: «Председателя колхоза, миллионера и рекордсмена по надоям спрашивают журналисты: "Скажите, пожалуйста, а как же так, как у вас такие замечательные коровы, откуда такие высокие надои?" Он отвечает: "А я каждое утро, когда к ним в хлев захожу, первым делом спрашиваю: "Ну что, буренушки, сегодня будем давать — молоко или мясо?"». Вот у нас, в нашей системе с законом госпожи Яровой как раз таким образом вопрос ставится.
— Вы абсолютно правы.
— И поэтому, соответственно, ну хорошо, бог с ними, с операторами связи, в конце концов, они поднимут цены на минуту звонка или мегабайт трафика, и все будет нормально рано или поздно. А вот что касается реальной безопасности граждан, если такая система будет введена, корреляция с правами человека, что вы по этому поводу скажете?
— Если даже гипотетически такая система будет введена, то наша потенциальная безопасность просто исчезнет, потому что в рамках этой системы вы не только собираете трафик, но еще и, соответственно, выдаете ключи к системам, которые этот трафик генерят. Другими словами, мы все положили ключ под коврик от своей входной двери, и это проникновение в нашу частную жизнь, потому что все разговоры с нашими родственниками, с нашими друзьями, все частные переговоры — это будет доступно неограниченному кругу лиц.
— В связи с этим возникает вопрос, а что делать-то нам с вами? Вот вы — бизнес-омбудсмен, мы — журналисты, а Дума эти законы принимает.
— Соответственно, нужно выступать против, то, что сейчас и происходит, — фактически все общественные организации выступили против, весь бизнес, все операторы связи консолидированную позицию имеют, выступают против. Общественные организации по защите прав человека тоже выступают против. Если депутаты примут такого рода закон, то я думаю, что те люди в Госдуме, которые будут голосовать «за», можно сказать, против народа, а не за народ, и, наверное, не место им в Государственной думе.
— А изящно получается — проголосуют завтра за этот закон депутаты, и все, и созыв заканчивается, и уже следующие потом будут отдуваться.
— Они же будут участвовать в предвыборной кампании. Хотелось бы услышать и сейчас, а не только потом, как они будут мотивировать, за что они голосуют, и почему этот закон хорош, и как он нас обезопасит. Это очень сложно сделать, на мой взгляд. Я думаю, что они не будут голосовать.
— Кстати, вы как бизнес-омбудсмен являетесь субъектом, что называется, законодательной инициативы в том плане, что можете от своего имени обратиться в Верховный или Конституционный суд с вопросом о том, насколько Конституции соответствуют те или иные поправки?
— Мы можем, но на текущий момент у нас уже сформирована наша позиция, и сегодня мы направим письмо с просьбой обратить пристальное внимание и не подписывать данный законопроект.