Выставка "Четыре века обоев" в Музее декоративных искусств в Париже похожа на лоскутное одеяло — эффектное, яркое и составленное как попало. В ней собрано около трехсот образцов обоев, начиная с самых ранних — XVII века, отпечатанных лист за листом, как ксилография, до современных, подписанных Карлом Лагерфельдом или Сашей Валчкофф, арт-директором Christian Lacroix. Теснятся они в шести залах друг у друга на голове. Все здесь смешалось: эпохи, стили, техники — глаза разбегаются. Хочется пояснений, но не тут-то было. Краткие описания приводятся на отдельном сопроводительном листе, и на весь зал их два-три, не больше. Так что, отправляясь на выставку, надо запастись терпением. Впрочем, экспонаты так хороши, что оно того стоит.
Первый зал называется "Облагородить стену". Самый простой и распространенный способ сделать это — использовать мотив орнамента, гравюры или повторяющийся мотив, так называемое "домино". Цветы и фрукты, геометрические фигуры и знаки — в ход идет все. Так поступали и безымянные авторы XVIII века, тиражируя на обоях круги, зигзаги и только-только появившиеся полоски, и художники, пристрастившие стены к ар-деко, например французы Франсис Журден и Эрик Баже. Моду на колонны, пилястры и канделябры, выписанные вручную, ввели главные во Франции королевские мануфактуры — Arthur & Grenade и Reveillon. С началом революции им стало не до обоев, но эти образцы копируют до сих пор. Так же как и арабески, эту классику на все времена. Их страстный поклонник американский писатель Эдгар По был бы сегодня доволен: "Такая мерзость, как цветы, или изображения иных хорошо известных предметов не должны быть терпимы ни в одном христианском государстве (...) единственным рисунком должны быть арабески",— писал он в своем эссе "Философия обстановки".
Гирлянды и корзины с фруктами, цветущие сады и томные пейзажи, а рядом с ними холодные абстракции и эксперименты с цветом, и чем ярче, тем лучше. Второй зал — "Представить стену" — рассказывает о художественных жанрах и об их интерпретациях в обоях в начале XX века и в послевоенный период. В эпоху, когда в Париже арт-жизнь била через край, стены не могли довольствоваться старомодными имитациями лепнины. Теперь обои рисуют сами художники, дизайнеры и декораторы, подгоняя их под общую картинку интерьера: Жак-Эмиль Рульман, Андре Маре и Андре Грольт. Послевоенное поколение отправит все фигуративные условности в отставку и даст волю фантазии, тут царит художница Леонор Фини с ее узнаваемыми кошачьими метаморфозами — на обоях и невинные девочки-котята, и киски постарше, которые, впрочем, еще не раз появятся на стенах в 1980-х годах.
В следующем зале с помощью обоев стены переодевают — да так, что их не узнать. Нежные кружева, райские облака с вредными купидонами, тяжелые балдахины и драпировки — обои-обманки меняли не только впечатление, но и ощущение пространства. Мода XVIII и XIX веков от Desfosse & Karth и Dufour & Leroy вернулась на стены в конце XX века. У современных фабрик, например у Papiers de Paris, такой выбор, что можно проснуться в садах Эдема или в Венеции с картин Каналетто, под цветущей сакурой или на фоне пышного хвоста павлина — было бы желание.
Четвертый зал подхватывает тему: здесь стены рассказывают истории давно минувших дней. Вот на колесницах скачут этруски, рядом рвутся в бой рыцари, тут же гербы и эмблемы, а внизу помпейские фрески с храмом Исиды. В XIX веке античными мотивами в обоях увлекались любимые архитекторы Бонапарта — Персье и Фонтен, а в XX веке — французские мануфактуры Zuber и Nobilis.
Стены должны вдохновлять — утверждает новый зал выставки. Судя по нему, нет ничего более вдохновляющего, чем волшебные леса, невиданной красоты птицы и бабочки. Они тут перепархивают из века в век — от Reveillon с повторяющимся рисунком бабочки, до Christian Lacroix, где они разлетаются по барочным стенам и даже норовят забраться на потолок.
Напоследок кураторы предлагают поиграть. Заключительный зал — про обои как аттракцион. Француз Жан Зубер — основатель Zuber — в 1819 году придумал специальный способ печати, при котором краска по всей длине рулона наносилась при помощи разных кистей, что и создавало эффект перехода цвета. Это открытие выглядит сущим пустяком по сравнению с сегодняшними ухищрениями. Мурадовые обои и обои со слюдой от Nobilis, малахитовые от Fornasetti, "подвижные" обои от мастера оптических эффектов итальянского художника Житулио Альвиани... В ногу с оп-артом идет поп-арт и Castelbajac с его фирменной красно-желто-синей гаммой. Есть здесь и фантастические машины швейцарского скульптора Жана Тэнгли, и яркие куклы с пышными бедрами француженки Никки де Сен-Фалль, и даже кроличья нора (The New Domestique Landscape), открывающаяся в стене. Впрочем, до колодца дело не доходит, и хорошо: потому что там, как известно, стен Алиса не обнаружила — сплошь одни шкафы и шкафчики, обои клеить некуда.