Если речь не идет об инфляционных ожиданиях, сами по себе настроения предпринимательского сообщества, которые изучают на регулярной основе и Росстат, и ВШЭ, и Институт Гайдара, и еще несколько аналитических центров, мы используем как справочный материал. Тем не менее в отдельных ситуациях краткосрочные настроения бизнеса вполне могут поменять на несколько месяцев короткие тренды — и этот процесс, который мы ожидаем в марте—мае 2016 года, крайне интересно наблюдать.
Фото: Денис Вышинский, Коммерсантъ / купить фото
Свидетельством того, как бывают важны настроения, является идущая сейчас в среде макроаналитиков и банковских аналитиков дискуссия о том, как следует расценивать порцию макроданных Росстата за февраль — как свидетельство роста или падения. С официальной точки зрения промпроизводство в феврале (см. "Ъ" от 18 марта) выросло на 1%, однако, как уже писал "Ъ", некоторую роль в этом росте сыграл високосный год — в 2016 году в феврале на один рабочий день больше, чем в 2015-м. Впрочем, аналитики Альфа-банка, не отрицая високосности как явления и его влияния на макростатистику, 22 марта отмечают, что все не так плохо и без календаря.
Так, по-прежнему не происходит ожидавшегося всеми аналитиками роста безработицы. Вчера Росстат подтвердил это сводкой, в которой сообщил, что на фоне спада ВВП безработица по МОТ вновь составила 5,8%, а с учетом сезонного фактора — снижается. Обычно стабильность безработицы объясняется в России "двухуровневой" системой зарплат и необычно высокой долей переменных составляющих (премий, серых доплат, сверхурочных) в фонде оплаты труда. Однако в начале 2016 года, как выясняется, не работал и этот фактор. Росстат пересмотрел в февральской публикации январские данные о номинальных зарплатах — они, по уточненным данным, выросли не на 3,1% (что означает сильное реальное падение), а на 5,8%,— то есть с учетом снизившейся инфляции падение реальных зарплат резко затормозилось, а в феврале эта ситуация не изменилась: следов "подрезания" зарплат вне инфляционного процесса не видно. Экономика, в которой на фоне рецессии растет (хотя бы на незаметный 1%) промпроизводство, уменьшается инфляция и рост номинальных зарплат сопоставим с уровнем инфляции,— это экономика вроде бы выздоравливающая?
Почему это важно? И в 2011-м, и в 2014 году существовали периоды, когда колебания настроений в промышленности сопровождались слабым ростом — как и в начале 2016 года, компании были готовы работать на склад месяц-другой, ожидая улучшения спроса. Но реальную цену этому росту, который мы, вероятно, сможем увидеть уже в мартовских данных Росстата, стоит оценивать трезво. Если 1% роста промпроизводства в РФ способна создать особенность григорианского календаря, то стоит думать не о данных за месяц, а только о среднесрочных факторах роста. Не надо иллюзий: их не больше, чем полгода назад.