"В тяжелые времена нужны сказки"

Новая картина "Да здравствует Цезарь!" братьев Джоэла и Итана Коэнов открывала 66-й Международный кинофестиваль в Берлине. На российский экран комедия о "золотой эре" Голливуда выходит в начале марта. А в промежутке между двумя этими премьерами создатели фильма поговорили с "Огоньком"

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

Итан и Джоэл Коэны не смотрят собственных фильмов и опасаются телевидения

Фото: EPA/MICHAEL KAPPELER/LAIF/VOSTOCK-PHOTO

Фото: kinopoisk.ru

— Как возник замысел картины, почему понадобился этот прыжок в историю 1950-х годов?

Джоэл Коэн: Мы с Итаном были довольно ленивы. Не очень прилежно учились в школе. После уроков прибегали домой и сразу усаживались перед телевизором, поглощая один фильм за другим. В основном эти были голливудские фильмы 1950-х годов. Наша мать — искусствовед, профессор в колледже — часто грозилась запретить просмотры и вместо этого почаще брать нас с собой на выставки и в музеи.

Итан Коэн: Она даже книжку написала про то, как водить детей в музеи. Правда, не помню, чтобы ей когда-либо удалось это реализовать на практике.

Дж. К.: В какой-то момент она махнула на нас рукой и оставила сидеть у телевизора. Мы упивались классическими историями Голливуда. Когда подросли, то поняли, что за каждой фантазией скрывается реальная история, которую создавали люди: они много работали над ней. Про одного из таких людей мы хотели рассказать в нашем фильме. Наш герой — продюсер Эдди Менникс — менеджер, устроитель, работавший сутки напролет, улаживая чужие дела. Менникса можно сравнить с отцом, который выхаживает капризных актеров.

И. К.: Хотя нужно заметить: такова была его натура, этого Менникса. Он привык улаживать проблемы других. Он заранее как бы фокусировался на проблемах других. Есть люди, которые, например, улаживать чужие проблемы не любят. Поэтому они их и не создают.

— Эдди Менникс, которого в ленте играет Джош Бролин, был реальным персонажем. И реальный Менникс должен быть гораздо более жестоким, чем ваш в картине...

Дж. К.: Реальный Менникс нам был не интересен. Мы позаимствовали его имя, но не его характер и личность. Наш образ собирательный. В нем собраны черты двух реальных персонажей — Эдди Менникса и Гарварда Стриклинга.

И. К.: Настоящий Менникс был большим дерьмом. Его нанял Николас Шенк в качестве вышибалы в парке с аттракционами, а потом привел его в студию, чтобы следить за Луисом Майером. Так Менникс и стал улаживать дела, но он улаживал их не так, как наш герой. Наш Менникс — по сравнению с реальным — невинен, как младенец.

Дж. К.: Вначале мы хотели рассказать историю о 24 часах такого "устроителя", а главной темой фильма сделать съемки картины про Иисуса. Потом передумали, потому что вошли по вкус и отыскали много других забавных историй, которые происходили в Голливуде тех лет. Например, когда темпераментная звезда вынуждена скрывать свои грешки и пристраивать своего еще не родившегося ребенка (Скарлетт Йоханссон.— "О"). Этим нам тоже хотелось поделиться со зрителем. В Голливуде было много подобных историй!

— А почему бы вам было не снять историю про современный Голливуд? Как его очевидцам? Зачем нужно копаться в прошлом?

Дж. К.: Ностальгией мы не страдаем. Но также не хотим делиться собственными рассказами. Кроме того, Голливуд с тех времен не слишком изменился по сути; изменилось лишь ощущение от него и его возможностей. Всем кажется: то, что было возможно раньше, невозможно сейчас. Но это не так.

И. К.: Голливуд совсем не изменился. А нам неинтересны современные темы. Реальность — такая скукотища! Если говорить о сегодняшнем Голливуде, то это всего лишь скучное место, куда мы отправляемся работать. В нем нет никакой романтики. А вот когда мы оглядываемся назад, то наступает момент "героизации", мы начинаем смотреть на прошлое в розовых очках. Кроме того, над прошлым мы можем подшучивать сколько угодно, насмешки над настоящим приносят меньше удовлетворения.

— Чем драматичнее реальная жизнь, тем более фантазийным становится кино. Так было в 1950-е и осталось по сей день. Так, сегодня на фоне экономического и прочих кризисов на экран выходят комедии на отвлеченные темы, например про "золотую эру" Голливуда...

Дж. К.: Времена сегодня действительно нелегкие. А когда они были легкими?.. Для кого? В начале 1950-х Европа также лежала в руинах. В тяжелые времена зрителю особенно нужны сказки, фантазии, комедии. Срабатывает инстинкт самосохранения! Отсюда и интерес к нашим фильмам. Может быть, поэтому нас выбрали в президенты международного жюри на последнем Каннском кинофестивале. И, кстати, говоря о современных событиях, мы номинировали там картину Одьяра "Дипан", где как раз война, страдания и беженцы.

И. К.: Тема беженцев — словно тренд на Берлинском кинофестивале. Всем режиссерам задают один и тот же вопрос: "Что вы сделали для беженцев? Когда начнете снимать про них?" Буря в стакане воды. Дело не в беженцах, речь идет о кризисе всей системы, но это упорно игнорируют. Глупо показывать пальцем на другого, задаваясь вопросом: "Что ты лично сделал для беженцев?" Каждый занимается тем, что он лучше всего умеет. Примерка на себя чужого амплуа не принесет желаемых результатов.

Дж. К.: Идея этой картины появилась уже очень давно. Мы тогда только начали снимать фильмы. Хорошо, что вообще удалось реализовать этот замысел, пока реальные герои 1950-х, которых мы имели в виду в нашей картине, еще не состарились и не ушли из кино... У каждого свои проблемы. Кому — политика, а другому нужно срочно решать, куда деть 200 статистов, которые сыграли у нас римлян. К счастью, по окончании съемок мы их всех сплавили студии "Чинечитта", которая снимала ремейк "Бен-Гура".

— Вы долго работали над сценарием, а Джордж Клуни, сыгравший одну из главных ролей, сказал, что вы ему прислали лишь три страницы текста, на которых было несколько пафосных речей Цезаря...

Дж. К.: Мы пытались не спугнуть Джорджа. Из всех ролей, которые ему пришлось сыграть в нашем фильме, роль Цезаря оказалась самой радикальной. Там он играет безнадежного идиота. Но потом актеры начали задавать нам слишком много вопросов. Поэтому нам с Итаном все же пришлось сесть и написать сценарий.

Дж. К.: Джордж напрасно преувеличивает! Таких героев, как Уитлок Бэрд (персонаж, которого играет Клуни.— "О"), было довольно много в Голливуде. Им там очень неплохо жилось. Они нежились в славе и деньгах, чудили как малые дети, а Менниксы решали их проблемы. Сегодняшние звезды могут об этом лишь мечтать.

— Однако актерам 1940-1960-х приходилось играть лишь типажи. Даже самым талантливым из них не было надобности показывать свой драматический талант. Студия могла произвольно поменять амплуа заядлого ковбоя, который мог лишь держать лассо и скакать на лошади, и послать его в картину, где нужно участвовать в интеллектуальном диалоге...

Дж. К.: Итак, вы хотите сказать, что мы создали свой мирок — "вселенную Коэнов", которая сегодня работает по принципу Голливуда 1950-х?.. Наши актеры, тоже типажи, деградировали до идиотов? Не надо слишком серьезно воспринимать жизнь или самих себя! Мы этого тоже не делаем. У нас был про это фильм. "Бартон Финк" называется. Там герой слишком заигрался со своим собственным эго, поэтому продолжил жить в мире собственных иллюзий.

Дж. К.: Если в мире есть такая вселенная, которую называют "вселенной братьев Коэн", то, поверьте нам, мы выступаем в ней заботливыми отцами. Если вы пришлете к нам с проверкой профсоюз, он останется доволен. Мы никогда не мучаем своих актеров изнурительной сверхурочной работой, не снимаем бесконечное число дублей. Все, что мы отсняли, у нас всегда идет в работу, а не пропадает в монтажной. Для продюсеров мы — примерные послушные сыновья, ибо никогда не транжирим бюджет.

Дж. К.: Но, Итан, мы ведь и являемся этими продюсерами! Пусть наш бизнес зовется развлекательным, но все же это бизнес!

— Вы создали в фильме очаровательный и незабываемый образ группы коммунистов-сценаристов, поющих большевистские песни. Самый очаровательный среди них — Ченнинг Тейтум в кожаной куртке...

Дж. К.: 1950-е годы были периодом холодной войны, периодом паранойи. Тогда в каждом подозревали сочувствующего СССР или шпиона. Знаменитому Чаплину пришлось покинуть Голливуд и уехать в Швейцарию по этой причине. Голливуд своеобразно реагировал на ситуацию. Никогда, как в те годы, не выходило столько религиозных, исторических фильмов и лент в жанре вестернов. Спектакли создавались на студиях при помощи сотен тысяч статистов и новейших технологий, потому что у Голливуда был еще и другой враг — телевидение.

— Ваш последний фильм смотрится как продолжение "Бартона Финка". Та же продюсерская компания Capitol Pictures, те же скалы и разбивающиеся о них волны. И опять писатели — самый угнетенный класс в студийной системе. Только в "Финке" — начало тернистого пути, а в "Цезаре" писателей объединяет сочувствие к коммунистическим идеям.

Дж. К.: Нет ничего общего между этой картиной и "Бартоном Финком". Что это за фильм — "Бартон Финк"?

И. К.: Никакой связи! "Бартон Финк" не похож на картину "Да здравствует Цезарь", и вообще мы не родные братья.

Дж. К.: Нет?

И. К.: Нет, мы кузены (смеются).

Дж. К.: Мы не смотрим собственных фильмов. В них слишком грубый юмор. Много сатиры. Цинизм. Поэтому и не помним, когда нас начинают спрашивать про картины прошлых лет. Эти картины живут своей жизнью, а мы живем своей. Наша реальная жизнь куда как более интересна. Особенно сейчас, когда кино стали снимать Amazon, Netflix (американские компании, снимающие сериалы.— "О") и им подобные. Какой самый длинный фильм мы сняли?

И. К.: Кажется, 120 минут.

Дж. К.: Да, это максимальная продолжительность нашей картины. Слишком коротко для серий на Amazon. Нам повезло, что мы начали снимать картины, когда в кинобизнесе всем заправляли студии. Нам нужен широкий экран. Есть в нем что-то эмоциональное, как и в большом зале, набитом зрителями. Мы не поддерживаем просмотра картин на iPhone и iPad. Но мы за кинофестивали, которые сохраняют традицию широкого экрана. Есть лишь один вопрос, который нас волнует: "Где — во времена Netflix — доставать деньги на реализацию своих следующих проектов?"

Беседовала Татьяна Розенштайн, Берлин