На IX церемонии вручения премии «Чартова дюжина», прошедшей в выходные в Crocus City Hall, лидер группы «Ночные Снайперы» Диана Арбенина по итогам 2015 года получила приз как лучшая солистка. Недавно «Ночные Снайперы» выпустили альбом «Выживут только влюбленные». БОРИС БАРАБАНОВ встретился с Дианой Арбениной, чтобы узнать детали релиза и расспросить о том, как отразились на новых песнях события 2014 года, когда после ее выступления в Киеве группе фактически перекрыли кислород на родине, а певицу объявили чуть ли не врагом народа.
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
— Когда выходил ваш предыдущий альбом, сольный, «Мальчик на шаре», ты с гордостью сообщала о сотрудничестве с Universal. Прошло два года, и альбом «Выживут только влюбленные» выпускает Sony Music. В чем для «Ночных Снайперов» смысл сотрудничества с рекорд-лейблом? Вы ведь все можете сделать сами: напечатать диски, разместить песни в интернете, организовать PR…
— Я не хочу ничего делать сама, мне влом. Я лучше буду писать песни. Глава Universal в России Дмитрий Коннов мне задавал тот же вопрос: «Зачем тебе Universal?» Я сказала: «Ты можешь просто распространить пластинку?» Они были просто дистрибуторами. Я уже не повторю ошибок 2000 года, когда группа «Ночные Снайперы» передала свои песни компании Real Records на 50 лет после моей смерти. Сама виновата. Но это все в прошлом. У меня было несколько очень конкретных мастер-классов со специалистом по авторскому праву Вадимом Усковым. После этого ко мне вернулись все мои песни. Помню, юрист Real Records сказал мне: «Хуже тебя только Ваня Шаповалов из t.A.T.u.» Что касается работы с Sony, могу сказать, мне по приколу. Если они мне понравятся в работе, я буду рада. Все предыдущие лейблы меня по очереди разочаровывали.
— Когда разговариваешь с отечественным сочинителем песен, всегда интересно узнать, как складываются его отношения с РАО.
— Года с 1995-го мы стали регистрировать там все песни «Ночных Снайперов». Когда началась гастрольная деятельность, многие площадки стали просить меня подписывать бумагу о том, что я отказываюсь от авторского вознаграждения. Потому что по закону выплачивать его должны площадки. Однажды меня пригласили в петербургский офис РАО, и его сотрудники стали меня воспитывать: «Диана, как вам не стыдно, вы идете на поводу у бесчестных людей и к тому же теряете свои деньги» Я подумала и перестала подписывать. Но суммы, которые я получаю от РАО, не выросли. Это просто копейки.
— В день выхода альбома я не обнаружил студийных версий новых песен в «ВКонтакте». Редкий случай...
— Мы все зачистили. Я пересмотрела свое отношение к пиратству в интернете. Я много чего вложила в новый альбом. У меня максимально удачный состав на сегодняшний день. Я инсталлировала студию в свой загородный дом, я покупала все микрофоны, и я не организовывала для этого краудфандинг. Мы вычищали каждую ноту. Я считаю, что 149 руб. за альбом это немного, если поездка в метро стоит 50. Эта чашка кофе стоит точно дороже, чем мой альбом в продаже на iTunes.
— Сейчас предстоит тур в поддержку альбома?
— Он начнется в середине февраля. Сначала, как обычно, маленькие города, Подмосковье. В марте сыграем в Питере и в Москве и поедем дальше.
— На маршруте есть города, которые слетели в 2014 году (см. интервью Дианы Арбениной от 25 августа 2014 года)?
— До фига. В некоторых мы уже успели выступить после этого. Например, осенью сыграли во Владимире, который в 2014-м был первой ласточкой в череде отмен концертов. После него все турне завалилось как карточный домик. Города сдавали нас по очереди. Подъезжаешь — сдают, подъезжаешь к следующему — сдают. Меня вырезали из шоу «Артист» на канале «Россия». Я реально увидела финансовое дно, но продолжала платить зарплату каждому в своем коллективе. 2014 год четко показал мне, чего я стою, кто мне друзья, кто враги. Я получила столько доброты и силы. В Воронеже-то концерт был. В Свердловске-то концерт состоялся, как и в Москве, и в Питере. В Питере организатор сменил площадку, сказав, что боится провокаций. И все. Тогда я поняла, что дело не в ФСБ. ФСБ первым делом закрыла бы Москву и Питер, я в этом убеждена.
— Как сейчас смотрят вам в глаза те, кто отменял концерты? Как говорят по телефону? Просто звонят и приглашают группу как ни в чем не бывало?
— Да. Потом приходят на концерты и садятся в первый ряд. А я выхожу на сцену и куражусь перед ними. Или сажусь в кресло на съемочной площадке шоу «Главная сцена» на канале «Россия», смотрю в камеру и чувствую такой моральный сатисфекшен. Даже слово «моральный» можно опустить. Мне так кайфово, у меня даже осадочка не осталось. Я их простила. Но я получила урок. Теперь я уже даже допускаю, что в один прекрасный день кто-то перед самым выходом на сцену скажет мне: «Нет, сегодня не будет концерта». У меня был случай, когда мне запретили на книжном фестивале в Москве читать стихи. Стихи — это ведь вообще интимное. Как можно запретить читать стихи? Так что я готова ко всему.
— Возвращению к активной гастрольной деятельности способствовало твое выступление на Дне России с песней «Чистые пруды»?
— Нет, к этому времени мы уже стали выступать потихонечку. Я согласилась, потому что 12 июня — это праздник моей страны, я здесь живу. Изначально мне предложили исполнить песню «Кино» «Перемен». Но было условие: «Только ты не одна должна петь» — «А с кем?» — «Со Скляром» Я говорю: «Нет, с ним не спою. У нас тембры не совпадают. Особенно сейчас». Тогда мне предложили «Чистые пруды». Сами Чистые пруды для меня — олицетворение интеллигенции, поколения, которое уходит, и страна без них приобретает облик, который мне не нравится. Я решила, что надену платье и буду вспоминать шестидесятников, интеллигентов, которые когда-то жили в Москве.
— А ты не спросила: «А можно я свою песню спою?»
— Мне даже в голову это не пришло. Я понимала, что это бесполезно.
— Самая острая песня нового альбома «Чего хотят эти люди?» выглядит как ответ на травлю, но она ведь написана раньше, так?
— Да, и тогда она тоже была актуальна, как остается актуальной и сейчас, когда вроде бы все позади.
— Странная ситуация: в одной реальности «Ночные Снайперы» играют уже второй тур после той истории, а в другой — все еще существуют списки врагов: Макаревич, Арбенина и прочие…
— Да у нас вообще в стране каждый живет своей жизнью. По ТВ говорят одно, на работе другое, в семьях третье. Когда стали раздувать киевскую историю, я как раз возвращалась в Москву из отпуска. Я проходила паспортный контроль и думала: сейчас мне пограничник плюнет в лицо, ему ведь уже все рассказали, что я враг народа. Я, правда, не понимаю, почему. Но в 1937 году люди тоже не понимали, за что их расстреливают… Так вот, я уже готова была получить конкретный плевок. Но они мне все улыбались, говорили: «Спасибо вам за песни» То же самое на таможне. «Странно,— думаю,— когда же начнется?» Выхожу в Москву, езжу по городу, вожу детей в сад и думаю: «Странно, никто не трогает» А я ведь охрану хотела брать, сигнализацию ставить, камеры. Ни один человек за все это время ко мне не подошел и не сказал в открытую: «Ты сволочь, потому что 3 июля 2014 года ты в Киеве извинилась за Россию». Не говоря уже о том, что я не извинялась, меня скомпрометировали. Несмотря ни на что, я очень хочу играть на Украине. Как и каждый из моих коллег, я уверена. Свои слова я готова повторить. Никто из российских музыкантов не имел права отменять концерты в Киеве. Надо ехать и играть там, где ты заявлен, где тебя ждут. Единственная причина этого не делать — твоя смерть. Даже не смерть твоих близких.
— В последние несколько лет происходят воссоединения групп, которые чуть раньше даже невозможно было себе представить. На Западе это Blur, King Crimson, Guns N’Roses, у нас — «Агата Кристи», 5’Nizza. Возможно, дело в кризисе…
— Ты говоришь о воссоединении со Светланой Сургановой? Это нереально. Прошлое вернуть невозможно. Но мы с ней общаемся. Вот сейчас она послушала наш новый альбом. Когда она в последний раз загремела в больницу, мы с ней переписывались.
— Даже если будет повод в виде, скажем, сбора денег на хорошее дело, как это было с Pink Floyd? Там же вражда страшная между двумя лидерами…
— Пусть она сыграет свой сет, я — свой, пожалуйста. Мы ведь почему разошлись с ней? Мы в какой-то момент даже здороваться перестали. Выходили на сцену, играли, получали бабки и отваливали в разные стороны, даже до свидания друг другу не говорили. Я помню такой момент. Мы играли в клубе Б2 песню «Столица». Это песня о том, как я собиралась эмигрировать, поскольку очень сильно и безысходно влюбилась. Я поворачиваю голову, она поет «и меня уже нету» и улыбается. Я думаю: «Ты чего улыбаешься? Я чуть не умерла от этой любви!» И я прямо на сцене ей говорю: «Иди на…» Она собрала скрипку и свалила.