В самом конце помещен хронологический список упоминаемых в этом романе событий. Там происшествия вымышленной жизни главного героя ("Март 1974 — Мевлют впервые пошел на улице следом за женщиной") перемешаны с вехами реальной истории ("20 июля 1974 — вторжение турецких вооруженных сил на Кипр"). Этот список — как и вынесенная в заглавие цитата из Вордсворта — ключ к идеологии романа.
Фото: ООО "Издательская Группа "Азбука-Аттикус"
Поэма "Прелюдия", откуда взяты слова, давшие название книге,— это стихотворная автобиография английского поэта, в которой, с одной стороны, совершенно правдиво рассказывается о вполне будничных эпизодах из его жизни, а с другой — выявляется, что биография подлинная к этим событиям никакого отношения не имеет, что важна только история души, которая лишь минимально пересекается с историей "реальной".
Тут главное вначале не перепутать ощущение этой монотонности с ощущением скуки — роман, безусловно, немного укачивает, и этому укачиванию надо отдаться
Роман Памука — ровно об этом, только с зарядом прямо противоположным тому, который присутствует в тексте великого романтика. Если в поэме Вордсворта мир мысли и воображения светит — именно светит — сквозь мир поступков и дат, то у Памука и тот и другой мир прижаты, обесцвечены, обессилены тяжестью повседневности. Гнетом всех этих бессмысленных и липких мелочей, из которых склеено человеческое существование и которые превращают десятилетия жизни — вроде бы полной разнообразных и важных внешних и внутренних событий — в одну неразличимую непрерывность. Иногда нарушаемую всполохами любви или горя, но лишь для того, чтобы вновь слиться в однообразную серость.
Главный герой этого романа, продавец бузы (это вроде бы нечто вроде низкоалкогольного пива) Мевлют, правда, доживает до того, чтобы понять, что именно в его жизни было главным. Но тем безнадежнее становится от того, что это главное ускользнуло, ушло затемненное сомнениями и бытом — равно как другие важные вещи и события: первые юношеские усы (лето 1978-го) или всколыхнувший всю Турцию военный переворот Кенана Эврена (12 сентября 1980-го). И это по-настоящему виртуозно — то, как Памук умеет сделать мировую историю далеким фоном неяркой жизни своего героя и как умеет свести к обычно-жизненному то, что в принципе должно поражать: убийства и любовь с первого взгляда.
Авторский голос, повествующий о жизни Мевлюта, то и дело прерывается голосами самых разных действующих лиц, рассказывающих свою часть истории, но, в отличие от того, как это часто бывает и как это было у самого Памука в "Меня зовут красный", тут нет никакого конфликта, никаких взаимоисключающих вариантов повествования, никакой таинственности. Голоса сливаются в единый гул, в то самое дребезжание, которое сводит все события от мировых катаклизмов до бытовых неурядиц и проблесков личного счастья к одной вечно длящейся тихой ноте.
Такое практически полное слияние плана выражения и плана содержания имеет один-единственный ущерб, один-единственный недостаток: роман "Мои странные мысли" — книга монотонная. Ровно такая же, как жизнь ее героя, в которой великая любовь оборачивается супружеской приязнью, а религиозное прозрение — уважительной богобоязненностью. Тут главное вначале не перепутать ощущение этой монотонности с ощущением скуки — роман "Мои странные мысли", безусловно, немного укачивает, и этому укачиванию надо отдаться. И тогда ощущение течения жизни — такой совершенно чужой (разносчик бузы в Стамбуле!) и такой твоей (человек!) — накрывает и подхватывает безраздельно. Это, конечно, немного аттракцион. Но хороший роман всегда аттракцион.
Орхан Памук. Мои странные мысли. М.: Азбука, 2016