Ольга Алленова о цели интернатов: «На самом деле, в России очень много людей беспомощных, родственники которых просто мечтают сдать их в эти интернаты, потому что они не в состоянии за ними следить, ухаживать. Это могут быть престарелые родители — например, сыну 30, у него синдром Дауна или еще какое-то заболевание, и он не занимался. Понятно, что если бы с ним занимались по современным каким-то методикам "Даунсайд Ап", например, или другие организации, то он смог бы жить сам, но у людей, которые родились и росли в советское время, не было такой возможности, поэтому они в довольно запущенном состоянии находятся, и родители не могут уже за ними следить. Конечно, они их пытаются устроить в эти интернаты. И во все эти интернаты — огромные очереди, вот, в Звенигородский есть очередь. Для интерната и для директора интерес в том, что если человек вышел, это значит, что интернат сумел оказать ему специальные услуги реабилитационные, образовательные — набор квалифицированных услуг, которые помогли человеку приподняться в своем развитии, если не выйти в норму, то приспособиться в жизни к социуме, и это значит, что это очень хороший интернат, и он оказывает действительно важные и нужные обществу услуги. А если это кладбище, куда человек попал, и все, это конец, до самой смерти там, то зачем они вообще нужны?»
О том, что значат для ребенка первые годы жизни: «Ребенок в первые три года жизни получает 80% информации о мире, и поэтому необыкновенно важно, чтобы эти первые годы жизни ребенок провел в семейной атмосфере, чтобы у него был близкий взрослый, которому он хочет подражать, для которого он будет стараться развиваться. Почему дети из сиротской системы все маленькие, мало весят, плохо едят, такие все несчастные? Потому что нет близкого взрослого человека, на которого им хотелось бы быть похожими, тянуться, развиваться. И мы видим, опять же, детей, которые лежали в этой сиротской системе в отделениях милосердия, в детских домах-интернатах, и потом они вдруг попадают в приемные семьи. И что происходит? Ребенок сел, ребенок стал сам есть, ребенок стал говорить».