Прерванный на год крупнейший российско-германский гражданский и политический диалог «Петербургский форум» был восстановлен в Потсдаме. Атмосфера дискуссии была жесткой, откровенной, а временами и скандальной. Точка зрения участника форума — журналиста Виктора Лошака.
Фото: Павел Кассин, Коммерсантъ / купить фото
Форум, по поводу которого Deutsche Welle выступило со статьей под заголовком «"Петербургский диалог" сошел с рельсов», начинался содержательно, корректно и очень обнадеживающе. Немцы пытались называть вещи своими именами, не обижая российских гостей. Они говорили о том, что им самим требуется «стратегическое терпение», что в Европе никто так, как немцы, не заинтересован в процветании России. Российские же гости были не менее откровенны и сдержаны. Иначе, чем откровенностью, центральную мысль главного доклада с нашей стороны действительно не назовешь.
Глава «Сбербанка» Герман Греф несколько раз возвращался к тому, что никакое развитие России без повышения качества государственного управления невозможно. Не помогут ни снятие санкций, ни изменения цен на нефть. Если не понимать эту проблему, как основную, не поймешь и того, что происходит со страной, у которой есть все для процветания: огромный внутренний рынок, достаточный капитал, в том числе главный — человеческий, несравнимые ни с кем ресурсы. Не ожидая из зала вопроса, что же делается для улучшения злополучного госуправления, бывший министр российской экономики закончил выступление цитатой из Эйнштейна: «Что такое безумие? Безумие — делать одно и то же каждый день, ожидая другого результата». Впрочем, касалось это и того тупика, в который зашли отношения между Россией и Германией.
Позже кто-то из немцев заметил по поводу доклада Грефа, что, видимо, внутри России главный фронт дискуссии идет между теми, кто считает величие страны в количестве солдат и боеголовок, и другими, кто величие видит в динамичном обществе и современной экономике. В своем главном докладе немцы были не менее откровенны. Известный дипломат Вольфганг Ишингер несколько раз возвращался к термину первого руководителя «Петербургского диалога» президента СССР Михаила Горбачева «общеевропейский дом», констатируя его разрушение. «Возможно, мы переживаем самый тяжелый кризис со времен карибского,— заявил дипломат, — миру срочно необходимы "Хельсинки-2"».
Конструктивный тон «Петербургского диалога» был максимально обострен в его конце. В принципе, немецкая сторона давно пыталась сделать дискуссию более жесткой. Атмосферу подогрело то, что спор возник не только с немцами, но и внутри российской делегации. Привычное для российских телешоу по тону и аргументации выступление одного из наших депутатов из зала прерывали возгласы «вранье» и «неправда». Мы просто были свидетелями того, как обычные аргументы внутренней пропаганды абсолютно не работают за границей. Вопрос был не только в фактах, но и в том, как они преподносились, как при этом слышали друг друга стороны. О диалоге прошедшем в Потсдаме определенно можно сказать одно — это уж точно не был тот случай, когда сам факт проведения диалога является лучшим его результатом.