Россияне становятся все более нетерпимыми, свидетельствуют данные опроса, проведенного «Левада-центром». Так, с 1994 года на 10% — до почти трети респондентов — выросло число тех, кто считает, что проституток следует изолировать от общества. Примерно на столько же увеличилось количество тех, кто желает высылки наркоманов. Также усилилась нетерпимость к больным СПИДом, бездомным, алкоголикам, членам религиозных сект и гомосексуалистам. Об обострении ненависти в российском обществе рассуждает журналист Дмитрий Губин.
Фото: Фото из личного архива Д. Губина
В свое время, чтобы публично ответить католическому кардиналу Карло Мария Мартини на вопрос об этике тех, кто не знает ни Бога, ни Канта, итальянский писатель и философ Умберто Эко написал эссе. Называется «Когда на сцену приходит Другой». Суть в том, что этика начинается тогда, когда рядом появляется некто, чьи «права телесности» нам необходимо уважать, если хотим сохранить за собой аналогичные права. Этика начинается тогда, когда рай начинает заселяться. У одинокого Адама этики нет и не может быть.
Отсюда и другой вывод: создание врага, чьи телесные права мы игнорируем, возвращает нас в состояние одиноких Адамов, в состояние докультурья, потому что у одинокого Адама культуры нет точно так же, как нет этики.
Культура — это всегда рождение сложности: это можно проследить на каком угодно примере. ООН создавалась пятьюдесятью странами, сейчас их там без малого двести. Некогда единое христианство сегодня разрослось до трех десятков конфессий. Только экономических теорий проституции мне известно полдюжины. А говоря о гомосексуализме, англоязычные врачи в наше время употребляют невозможное в русском множественное число, homosexualities, поскольку это целый ряд с разной природой.
Нетерпимость – это, с моей точки зрения, вторичная российская беда. Первичная – сокращение разнообразия. Любовь только к одной стране. Всенародно любимый, однако один бессменный президент. Единый учебник истории. Не дошло пока что до идеи одного народа, хотя с Украиной уже дошло, если судить по репликам о том, что такой нации вообще не существует. Уменьшение вариантов, сокращение разнообразия, внедрение единомыслия — не знаю, насколько это путь к сильному государству, но точно к первобытному Адаму, который лишен присутствия другого, который не видит другого, а когда видит, то зачисляет его во враги, чтобы лишить всех прав.
В моем кругу, где микрофон или текстовый редактор являются средствами производства, сложилось так, что поклон перед властью стал считаться страшным грехом. А грех не в этом. «Дней Александровых прекрасное начало» не грех и поддержать. Настоящий грех — в уничтожении разнообразия, будь ты хоть трижды оппозиционер. И в том, что в России все больше ненавидят тех, кому следовало бы посочувствовать, а еще лучше помочь, — не только одного человека вина.