НАТО создаст новые командные центры в Венгрии и Словакии. Решение было принято на заседании министров обороны стран альянса, прошедшем в Брюсселе. Цель усиления присутствия НАТО на его восточных рубежах — «ответ на дальнейшие провокации и агрессию со стороны России». Об этом заявил глава Минобороны Великобритании Майкл Фэллон, его цитирует «Коммерсантъ». По данным издания, не меньшее беспокойство у НАТО вызывает ситуация на Ближнем Востоке и в Северной Африке. При этом министры сошлись во мнении, что российские авиаудары по Сирии делают ситуацию в регионе лишь сложнее. Политолог Михаил Троицкий ответил на вопросы ведущей «Коммерсантъ FM» Светланы Токаревой.
Фото: Михаил Палинчак/Pool, Коммерсантъ
— НАТО дает зеленый свет реализации плана расширения сил реагирования альянса, это «ответ на дальнейшие провокации агрессии со стороны России», по словам главы Минобороны Великобритании. При этом представители альянса в частных беседах говорят, что пока не понимают, каковы истинные цели российского присутствия в Сирии. Как в таком случае понимать решение НАТО об увеличении контингента — перестраховываются?
— Конечно, НАТО на уровне деклараций считает себя обязанной дать ответ на то, что НАТО воспринимает как угрозу со стороны России, во-первых, события на Украине, а во-вторых, Сирия с неясными, как они говорят, намерениями Москвы. Для этого НАТО заявляет об ускорении реализации тех проектов, которые в принципе уже давно реализовывались, увеличение сил реагирования. Силы реагирования, понятно, могут перебрасываться в зону конфликта, если, не дай бог, возникает такой конфликт в Восточной Европе между Россией и странами НАТО. Но они гораздо нужнее в еще более отдаленных точках от североатлантической точки, где действует НАТО, в таких местах, как Афганистан, Ирак, возможно, Сирия. Это мне не кажется серьезным шагом НАТО в направлении конфронтации с Россией. А два маленьких региональных штаба в Венгрии и Словакии создаются в дополнение к уже, по-моему, шести аналогичным штабам, которые существуют и в Латвии, и в Эстонии, там несколько десятков офицеров и их значение, на мой взгляд, в основном символическое.
НАТО показывает, что занимается конкретным тактическим планированием на случай конфликта с некоторой крупной державой на востоке и размещает интернациональный контингент военных в этих странах, чтобы в случае, если действительно дойдет до чего-то очень плохого, все страны НАТО были бы затронуты и обязаны были отвечать. На мой взгляд, это в основном символические шаги. И НАТО пока просто говорит о том, что хотелось бы прояснения позиции России, но на всякий случай принимает определенные меры.
— Россия как тактически может отреагировать?
— На этом уровне, скажем так, напряженности с небольшими штабами, с силами реагирования НАТО, которые так создавались, я не думаю, что Россия станет на такие меры резко реагировать. Сейчас внимание России сосредоточено на Сирии. Видимо, если что-то делает Россия, это можно воспринимать как ответ НАТО, это как раз военная операция или военно-воздушная операция, которую Россия ведет в Сирии. Там, как Россия, видимо, считает, она демонстрирует НАТО ну и вообще всему миру свои военные возможности, свои вооружения, потенциал, крылатыми ракетами может стрелять издалека по целям на большое расстояние. Я думаю, ответ России НАТО пока заключается в сирийской операции России.
— А как в целом можно охарактеризовать политику НАТО на европейском и ближневосточном направлениях?
— Я думаю, если пытаться эту политику характеризовать как-то коротко, можно назвать поиском концепции и попыткой взаимного убеждения союзников по НАТО в наличии гарантий безопасности. Всегда возникают сомнения у некоторых союзников, находящихся на передовой каких-то конфликтов в том, а будут ли их защищать другие союзники. Сейчас НАТО озабочено тем, чтобы показать Турции, что в случае необходимости, во всяком случае на уровне риторики и, может быть, поставок вооружений, координации каких-то оборонных действий, все страны НАТО стоят за спиной Турции и будут ее поддерживать. Аналогично и в Восточной Европе прибалтийским государствам, например, Венгрии и Словакии, некоторым другим НАТО пытается показать, продемонстрировать, что они важны как союзники, что НАТО готово, как всегда, их территорию оборонять, если будет такая необходимость. Я думаю, в этом основная суть взаимодействий внутри НАТО между союзниками — убедить друг друга в том, что если действительно возникнет необходимость, то союзники придут на помощь.
— Значит ли, что украинская повестка уходит на второй план из поля зрения НАТО в связи с ситуацией в Сирии?
— Скорее, как раз про Украину говорит и генсек НАТО, и министр обороны США, и другие военные руководители стран НАТО как про географическую зону и как про сюжет, который требует реакции НАТО. И силы реагирования, и укрепление обороны, тактическое планирование в странах Восточной Европы — это все ответ, как они говорят, именно на события на Украине. Про Сирию пока НАТО не высказывается в жестком конфронтационном ключе, говорит только о том, что не очень понимает, зачем Россия все это делает, и даже, видите, устами министра обороны США предупреждает Россию о возможности потерь.
В данном случае, вероятно, американская сторона считает, что лучше представляет сирийские опасности ведения военных операции в театре военных действий в Сирии и Ираке, так что Украина пока с экрана радара НАТО не сходит, и, я думаю, позиция восточноевропейских стран будет оставаться залогом того, что НАТО будет все время упоминать Украину как сюжет, вызывающий опасность. Такой сюжет Россия предоставила НАТО для того, чтобы дополнительно подтверждать натовское единство, подтверждать нужность, необходимость НАТО, такие сюжеты существуют, конечно.