Один из ключевых вопросов, который предстоит рассмотреть на проходящей в Нью-Йорке сессии Генеральной ассамблеи ООН,— предложение Парижа ограничить в некоторых случаях право вето постоянных членов Совета Безопасности. Посол Франции в Москве ЖАН-МОРИС РИПЕР разъясняет суть этой инициативы — специально для "Ъ".
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
Мне довелось читать в российской прессе некоторые ошибочные толкования инициативы Франции по ограничению использования права вето в Совете Безопасности (СБ) ООН: якобы цель этой инициативы — отмена использования права вето в СБ, что подрывает Устав ООН и международный порядок. Это никоим образом не соответствует нашим стремлениям. Они, напротив, нацелены на повышение эффективности деятельности ООН в интересах мира и международной безопасности.
На этой неделе, когда начинается 70-я сессия Генассамблеи (ГА) ООН, в ходе которой все государства планеты отметят 70-ю годовщину подписания Устава ООН, мне представляется важным вновь разъяснить суть инициативы, выдвинутой два года назад на 68-й сессии ГА ООН президентом Франсуа Олландом.
Проработав около 30 лет сначала во взаимодействии с ООН, а затем и в ее структуре, еще несколько лет назад я был постоянным представителем Франции при ООН и проводил нескончаемые часы днем и ночью на заседаниях Совета Безопасности вместе с моим российским коллегой Виталием Чуркиным, тремя другими постоянными членами СБ и десятью непостоянными членами. Все эти годы я ежедневно вникал во все тонкости механизмов и суждений, которые ведут к принятию решений на самом высоком уровне системы ООН. Мне не понаслышке известны ее сильные и слабые стороны.
Франция вместе с Великобританией, США, Китаем и Россией — постоянный член Совета Безопасности с момента его создания. В этом качестве она, как и Россия, обладает тем, что обычно называют правом вето, которое позволяет ей блокировать принятие любой резолюции. Франция умеренно пользовалась этим правом, прибегая к нему лишь в случае крайней необходимости, то есть редко.
Моя страна никогда не оспаривала это основополагающее право. Однако в то же время она считает, что в связи с увеличением количества конфликтов, которые влекут за собой все большее число жертв среди мирного населения, в частности женщин и детей, это право не может быть привилегией, которая используется безоговорочно.
Право вето накладывает обязательства на тех, кто им обладает. Право вето предполагает определенные обязанности и особую ответственность. Право вето не должно стать инструментом, позволяющим парализовать усилия по предотвращению и урегулированию конфликтов.
В Сирии мы становимся свидетелями самой серьезной за многие десятилетия гуманитарной катастрофы, которая вытолкнула в соседние страны, а затем в ЕС миллионы мужчин, женщин и детей, которые бегут от насилия, применяемого сирийским режимом против собственного народа, и от варварства террористических группировок, не отступающих ни перед чем в своем стремлении уничтожить многовековую цивилизацию и нормы права. Ответственность ООН перед лицом этой трагедии, а также перед лицом трагедий, обрушившихся на десятки государств, в частности в Африке, состоит в том, чтобы действовать. И действовать быстро — как можно раньше. От этого зависит репутация ООН.
Таким образом, речь действительно идет о том, чтобы не допустить злоупотреблений той ответственностью, которая возложена на пять постоянных членов Совета Безопасности. Бывший российский министр иностранных дел Евгений Примаков, который ушел от нас в этом году, говорил: "Наше величие зависит не от того, сколь часто мы применяем право вето. Не применением вето определяется величие державы".
В чем же конкретно состоит французская инициатива?
Принцип простой. Пять постоянных членов СБ ООН договариваются о неиспользовании своего права вето в случае необходимости пресечения массовых преступлений. Это коллективное и добровольное обязательство постоянных членов, которое не требует внесения изменений в устав, будет применяться исключительно в случае серьезных и массовых посягательств на человеческую жизнь: геноцид, преступления против человечности, широкомасштабные военные преступления.
Кто может установить факт наличия такого рода преступлений? По нашему мнению (и этот вопрос открыт для обсуждения), такой ответственностью может обладать генеральный секретарь ООН в силу обязанностей, которыми его наделяет устав на основании заключения, например, верховного комиссара ООН по правам человека и в результате требования некоторого количества государств-членов, к примеру 50, представляющих географическое разнообразие ООН.
Тем не менее, будучи реалистами, мы осознаем, какие трудности вызывает этот проект. Именно поэтому Франция предложила совместно с Мексикой, чтобы это положение не применялось в случаях, если будут напрямую задеты жизненно важные интересы одного из постоянных членов СБ.
Эту инициативу уже поддерживают несколько десятков государств--членов ООН, к нам присоединяется все больше и больше стран. Инициатива не нова — предложение о добровольном приостановлении использования права вето постоянными членами СБ ООН в случаях особо тяжких преступлений выдвигала в 2004 году Группа высокого уровня по вопросам угроз, вызовов и изменений, куда вошли, в частности, представители от каждой страны--члена Совета Безопасности.
В преддверии юбилея подписания Устава ООН, который мы через несколько дней отметим в Нью-Йорке, эта инициатива представляется как никогда более актуальной.
Мы не можем недооценивать трудность этой задачи. Однако, как однажды сказал президент Кеннеди, цитируя французского маршала Лиоте: "Однажды я попросил своего садовника посадить дерево. Он возразил, что это дерево растет медленно и достигнет зрелости только через 100 лет. Я ответил: "В таком случае не стоит терять времени: надо посадить его сегодня же"!"