Пока весь мир радуется соглашению по Ирану, Израиль предупреждает: оно открывает дорогу к большой войне. Откуда такая разница в подходах? И чего опасаются?
Фото: Reuters / Ahikam Seri/Pool
Фото: AP / Ebrahim Noroozi
Когда Барак Обама вышел на красную дорожку в Белом доме объявить о долгожданном заключении соглашения шести держав с Ираном, все основные израильские телеканалы передавали это в прямом эфире. А израильские зрители, включая тех, кто смотрел победное обращение президента в своих правительственных и парламентских кабинетах, разве что не плевали в экран. Заявления официальных лиц отличались только формулировками и тоном — не сутью, СМИ и соцсети взорвались согласным возмущением.
Формула "Сколько людей — столько мнений" израильтянам тесна. Здесь в ходу другая: "Два еврея — три мнения", и в этой шутке доля шутки гораздо меньшая, чем констатации факта. Все не согласны со всеми, и каждому есть что возразить на любое утверждение. Однако — не на этот раз. Такого единодушия политиков и обывателей, коалиции и оппозиции, левых и правых, религиозных и светских в поляризированном израильском обществе я не припомню.
Тенденция сохранилась лишь на макроуровне: израильское общественное мнение, впервые полностью совпав с официальной позицией государства, по поводу соглашения "шестерки" с Ираном абсолютно противоречит тому, что говорит о нем практически весь остальной мир.
Там — облегчение, восторг и ликование от мирного разрешения грозившего большой войной конфликта. Здесь — уныние и гнев, всеобщая убежденность, что этот дипломатический компромисс как раз приведет к войне, сделает ее неизбежной, скорой, разрушительной и глобальной.
Почему весь мир — за, а Израиль — против? Откуда такая диаметральная разница позиций?
Отбросим как излишне экстравагантную версию о том, что евреи вообще против мира — в обоих смыслах этого русского слова, а израильтяне предпочитают всем способам разрешения противоречий военный. Такая точка зрения хоть и распространена в определенных кругах и умах, однако далека не только от фактов, но и от логики. Разберемся в мотивах — и тех, кто за, и тех, кто против.
Благие намерения...
Чему так радуется мир, легче осознать, если понять, чем так гордится Обама — инициатор, мотор и главный спонсор заключенной в Вене сделки. Он добился в ней, чего хотел, а самое главное — избежал того, чего не хотел больше всего на свете.
Коротко говоря и повторяя основной аргумент сторонников соглашения — войны. Говоря точнее — воздушной операции по уничтожению иранских ядерных объектов и военной инфраструктуры. По оценкам израильских экспертов, для американских ВВС это задача на двое суток, для ВВС Израиля — чуть больше, при этом ожидаемый эффект меньше.
По скромности и неуместности сейчас совсем не упоминают альтернативный вариант: нагнетание реальной опасности военного удара одновременно с ужесточением экономических санкций, чтобы иранский режим осознал свои альтернативы: либо коллапс экономики, либо бомбы на головы, либо добровольно-принудительный отказ от ядерной программы. Что уже было с не менее стойким, чем нынешние, вождем ИРИ — аятоллой Хомейни, который именно в таких обстоятельствах подписал вынужденный мир с Ираком Саддама Хусейна. Подписал, потому что Исламская республика оказалась истощена восьмилетней войной до предсмертного уровня.
Впрочем, эта альтернатива уже была нивелирована около двух лет назад, когда "шестерка" подписала в Женеве протокол о принципах, а в апреле нынешнего года — фактически снята с повестки дня в Лозанне рамочным соглашением. После него об ужесточении санкций не могло быть и речи, и у Обамы действительно не оставалось выбора — либо договариваться с Ираном, либо отдать ключи военным. Последнего он сделать не мог по личным и идеологическим мотивам, что, впрочем, одно и то же. Стало быть, и выход обозначился только один — договариваться.
— Когда одна из сторон ставит целью договориться любой ценой,— сформулировал суть проблемы тогдашний министр иностранных дел Израиля Авигдор Либерман,— другая добьется от нее любых уступок.
Иранцы, лучшие переговорщики в мире, не упустили свой шанс. Весь дальнейший процесс согласований сводился к бесконечным уступкам "шестерки", смягчению требований к Ирану и формулировок окончательного договора. Только на самом последнем этапе — после слива о новой американской противобункерной бомбе и пессимистичного заявления Обамы о том, что он расценивает шансы подписания соглашения как 50 на 50,— в Тегеране увидели "красную черту" и отступили от нее на несколько шагов — в требованиях немедленного снятия санкций по подписании договора и условиях контроля ядерных объектов.
Именно это дало основания Обаме заявить, что американцы вели переговоры с Ираном "с позиции силы" и добились максимальных уступок.
Не вдаваясь в подробности соглашения, основные положительные итоги в изложении самих участников со стороны "шестерки" в следующем.
Опасность появления у Ирана ядерного оружия отложена на 15 лет. Обогащение урана до оружейного уровня и производство оружейного плутония будет прекращено, запасы урана резко уменьшены, излишки переданы России, количество действующих центрифуг сокращено на две трети. Эксперты МАГАТЭ (правда, лишь представители стран, имеющих дипломатические отношения с ИРИ, то есть не американцы), получат доступ на известные ядерные объекты для контроля. Санкции с Ирана снимут после того, как МАГАТЭ убедится в выполнении условий соглашения, и автоматически возобновятся в случае их нарушения. Если Иран вернется к осуществлению ядерной программы, производство бомбы займет у него год. Эмбарго на поставки обычных вооружений продлится еще пять лет, а ракетных — все восемь. Все это вместе, по мнению Обамы, исключит мотивы гонки вооружений и стремления к ядерному оружию других стран региона.
Оценка соглашения со стороны президента Ирана Хасана Роухани не менее оптимистична: "Мы сумели добиться отмены санкций и сохранить свою ядерную программу".
То есть довольны все. Ну, кроме Израиля, конечно, который выражает свое недовольство вслух. И суннитских стран региона (прежде всего Саудовской Аравии, Египта, Турции, Катара, Бахрейна), которые встретили "благую весть" из Вены, как выразился один американский обозреватель, "оглушительным молчанием".
Что ж им так все плохо, когда всем так хорошо?
Дурные предчувствия...
Есть такая еврейская пословица, я ее впервые услышал с трибуны Кнессета из уст министра в первом правительстве Нетаньяху, сына покойного премьера Менахема Бегина, известного среди прочего тем, что он отдал египтянам ради мира Синай и разбомбил ядерный реактор в Ираке,— Бенни Бегина. Подавая в отставку в знак протеста против поведения Нетаньяху на переговорах в Уайт-Плантейшн, где тот уступил давлению Клинтона и отдал Арафату еврейскую святыню — город Хеврон, профессор геологии Бенни Бегин сказал:
— Когда дурак идет на базар — весь базар радуется!
Примерно в таком ключе воспринимают сегодня израильтяне и сам Нетаньяху тактику переговоров представителей "шестерки", в первую очередь американцев (с них основной спрос!), с Ираном и их оценку результатов этого соглашения. Все, что тем видится достижениями, здесь воспринимается как провал.
По мнению израильских политиков и экспертов, ошибочен сам принцип. Почти 30 лет Иран последовательно стремится к обладанию ядерным оружием. С тех пор, как это стало очевидным фактом, иранцы всеми способами обманывали мировое сообщество, проявляя чудеса изобретательности и наглости. Только под нажимом санкций, прижатые к стене, они сели за стол переговоров, то есть понятно — что работает, а что нет. На каком же основании "шестерка" теперь готова поверить в то, что не работало никогда,— обязательства Ирана, и отменить то единственное, что оказалось действенным,— санкции? Следовало дожать санкциями слабеющий режим, довести до капитуляции — согласия на ликвидацию ядерной программы, а не ослаблять нажим. Иное — вне логики и здравого смысла.
В 159 страницах итогового документа — сотни лазеек, даже если Иран сделает вид, что будет соблюдать договоренности. Но весь предыдущий опыт говорит, что не будет.
15 лет замораживания оружейной ядерной программы? Всей? Кто знает всю? Допуск инспекторов предусмотрен на известные объекты. Какие существуют, кроме них, и как быть, если возникнут новые?
А контроль — это вообще песня... О "внезапных" проверках комиссии обязаны предупредить за 24 дня. За это время там успеют вычистить все. А что творится не там — вообще не подлежит контролю.
В случае нарушений санкции вернутся? Нынешние пробивались 10 лет. Можно ли поверить, что новые удастся ввести моментально? Провести через Совет Безопасности ООН, где у постоянных членов право вето, а за время отмены санкций среди участников голосования появится столько бизнес-интересов в Иране, что они трижды подумают, прежде чем поднять руку.
Эмбарго на поставку вооружений продлится? Но Совбез ООН может позволить контролируемые поставки. А собственная ракетная программа Ирана — вне ограничений по ядерному соглашению.
Все говорит о том, что и само соглашение в дырах, как швейцарский сыр, и выполнение его под большим вопросом с отрицательным ответом. Это не дурак пошел на базар, это кому-то хочется прикинуться дураком, чтобы обмануться. Почему — тоже не вопрос. Прямая выгода.
Дорога в ад
Израильтяне — не самые умные и не самые недоверчивые. Они (вместе с арабскими суннитскими странами Ближнего Востока) — самые незаинтересованные в том, чтобы Иран выскользнул из-под давления санкций.
Для них, в отличие от далеких соседей, собирающихся извлечь прямую выгоду — коммерческую и политическую — от вливания из Вены, отнюдь не очевидно, что состоявшееся соглашение остановит иранскую ядерную программу. Но совершенно очевидно, что оно обеспечит Ирану гегемонию в регионе. Это случится уже скоро, и последствия будут иметь глобальное значение не только для Ближнего Востока, но и для всего мира. Тут — суть проблемы и корень зла.
Те, кто подготовил и подписал венский документ, который станет официальным свидетельством о легитимации Ирана, его пропуском в международное сообщество, ради успешного завершения переговоров, вынужденно увели за скобки многие детали, касающиеся особенностей его политического характера, идеологии и строя. Но среди них есть, по крайней мере, два фактора, якобы почти не имеющих отношения к его потенциальному ядерному статусу, однако существенных на глобальном уровне.
Первое. Это пока что единственное крупное государство, где правящий режим — исламистский. То есть, подчеркивают в Израиле, не мусульманский, а исламистский. Ислам здесь — не только религия, но и государственный строй. В нем заложено стремление к гегемонии. И что еще не менее важно — это государство шиитское. Шииты составляют всего десятую часть мусульман Ближнего Востока, и их отношение к мусульманскому большинству региона — суннитам — ничуть не лучше, чем к христианам и прочим неверным. Что это такое в сочетании со стремлением к гегемонии — можно представить, хотя и трудно предугадать.
Второе. Иран — самый крупный, настойчивый, идеологически мотивированный спонсор исламского террора. "Хезболла" в Ливане, обладающая одним из самых мощных арсеналов ракетного оружия в мире и одной из самых подготовленных армий на Ближнем Востоке, "Исламский джихад" в Газе, хуситы в Йемене, десятки других террористических организаций и сотни ячеек террора в мире — прямые сателлиты Ирана. Финансируются им, находятся под его руководством, спонсируются и готовятся им, действуют по его указке.
Их мощь, активность и влияние целиком зависят от возможностей Ирана, в том числе, если не в первую очередь, от финансовых и материальных — в части количества и уровня вооружения. Эти возможности в последнее время у Ирана, изнывающего под гнетом санкций, были ограничены. Теперь начнется золотой век.
Что будет означать легитимация Ирана в международном сообществе уже сейчас? Снятие всех препон.
Несмотря на многочисленные требования Израиля, обращенные прежде всего к своему ближайшему союзнику — США, в венском соглашении нет ни слова об ограничении Ирана в области спонсирования международного террора.
Сразу после снятия санкций ИРИ получит доступ к более чем 100 млрд долларов замороженных активов. Начнет продавать нефть и газ — огромные их количества скопились за время эмбарго. Израильские экономисты говорят о сотнях миллиардах притока в иранскую казну в ближайшие годы — от 500 до 700. Иран станет самой богатой невестой на Ближнем Востоке, а может, и в мире — ни у кого не будет столько свободных денег. Толпы инвесторов и продавцов выстроятся в очередь к нему.
О каком возвращении санкций может пойти речь, лишь только будут заключены миллиардные контракты?
Иран сможет вооружить огромные армии террористов. Куда он их пошлет, какие задачи перед ними поставит — будет решать только он.
Да, раскрепощенный Иран с помощью своих террористических армий вероятнее всего справится с суннитским "Исламским государством". Но на нем не остановится, предупреждают израильские эксперты. Территории, освобожденные от банд ИГ, не будут возвращены их народам. Сирия, Ирак, Йемен попадут под власть Ирана. Там будет не суннитский, а шиитский халифат.
Неизбежны столкновения с суннитскими странами, обладающими тоже мощными армиями и не меньшими амбициями,— Саудовской Аравией, Египтом, Турцией. Это предвестие большой кровавой бани. А поскольку иранская ядерная программа не должна быть демонтирована, а лишь приостановлена, да и остановка эта не станет окончательной, суннитским соперникам Ирана придется и самим заполучить ядерное оружие.
Что говорит Обама — венское соглашение предотвратит гонку вооружений в регионе? Ага, когда пчелы откажутся от меда. Только подхлестнет.
Все это начнется уже скоро. Чтобы не видеть эту перспективу, нужно сильно сощуриться. Блеск миллиардных контрактов с Ираном и нобелевской медали за мир способствуют такому эффекту. Но даже зажмурившись, нельзя избавиться от реальности.
Как благими намерениями бывает вымощена дорога в ад, так и мирное соглашение может стать самым прямым путем к большой войне.