Концерт рок
Фото: Сергей Бобылев, Коммерсантъ / купить фото
В Crocus City Hall почти при аншлаге с камерной программой выступил австралийский певец Ник Кейв. Рассказывает ЮРИЙ ЯРОЦКИЙ.
Это был третий концерт Ника Кейва в России за последние десять лет. До того он играл с группой Bad Seeds, своей самой прославленной группой, и с радикальным, относительно недолго просуществовавшим гаражным сайд-проектом Grinderman. В таком составе, как сейчас, он в Москве тоже играл — в сентябре 2004 года в Театре оперетты, и это было, возможно, его самое проникновенное выступление. Сам певец большую часть времени провел за роялем, скрипка звучала едва ли не чаще, чем гитара, и это, а еще атмосфера театрального зала в какое-то невероятное количество раз усиливало каждую эмоцию, которых в песнях Кейва и так, как мало у кого, в достатке.
В этот раз приезд Ника Кейва вызвал какой-то особенный ажиотаж. Количество публики в немаленьком зале лишь самую малость не дотягивало до аншлага, а частота промежуточных отчетов с концерта в социальных сетях была, возможно, просто рекордной. В каком-то смысле для концерта это обернулось недостатком — в "Крокусе" вообще часто не очень удачно смотрятся концерты, поставленные без особой сценографии, вот и сейчас огромное пространство ощутимо давило на сцену, как минимум для обитателей балконов делая еще меньше и так плохо различимые фигурки музыкантов. Впрочем, было бы странно, если бы для Ника Кейва такое обстоятельство стало проблемой.
После двух лирических вступительных номеров (одним из которых была знаменитая "Whipping Song") была сыграна самая, пожалуй, известная песня из репертуара Кейва — раскрученная Голливудом "Red Right Hand" с леденящим кровь скрипом электрооргана и гитар. По ходу следующего номера — "Higgs Boson Blues" с последнего альбома "Push the Sky Away" — певец без особых проблем поднял с кресел почти что всех обитателей сидячего партера, а вскоре в концерте появился забавный элемент творческого вечера. Из зала выкрикивали названия песен, которые хотелось услышать отдельным зрителям, а Ник Кейв на эти заявки отвечал, правда, чаще всего звучало: "Нет, это мы сыграть никак не сможем".
Вообще при этом говорил певец мало и даже как-то растерянно. В какой-то момент кто-то из публики поинтересовался, где Мик и Барри — игравшие в Bad Seeds гитарист Мик Харви и басист Барри Адамсон. На что Ник Кейв несколько оправдывающимся голосом ответил, что Мик ушел, причем совсем давно, а Барри ушел тоже, но совсем недавно. Еще более забавно стало, когда по ходу дела на очередные заявки из зала музыканту пришлось отвечать: "Так ведь мы это уже сыграли".
Среди такого уже сыгранного ближе к финалу концерта неожиданно оказалась и совсем не лирическая отчаянная классика ранних Bad Seeds, сделавшая из Кейва звезду инди-рока первой величины,— "Mercy Seat", "From Her to Eternity" и "Tupelo". Пел их Ник Кейв с мощью, не убавившейся ни на грамм, напротив, чуть урезанные аранжировки ее лишь усиливали. При этом даже с такими, в общем-то, раритетами певец нисколечко не выглядит памятником самому себе, а такое с годами начинает происходить даже с его совсем такого не заслуживающими коллегами. Более того, его московская аудитория выглядела удивительно сбалансированно по возрасту. То есть люди, впервые услышавшие о Нике Кейве, к примеру, из уст "мальчика Бананана" в фильме "Асса", седеют, но его не забывают и слушают с прежним благоговением, но каждая новая пластинка певца добавляет ему фанатов из следующих возрастных категорий, точно так же постепенно начинающих узнавать каждую песню с первых тактов. То есть "певец мой любимейший" все еще абсолютно в своем времени, и это очень хорошо.