|
Торговец перьями |
 |
Человек читающий
Торговля пером всегда была более верным бизнесом, чем писание книг. В XVIII веке ни один русский писатель не мог и помышлять о возможности прокормиться за счет доходов от литературного творчества. Ни Сумароков, ни Тредиаковский, ни Державин гонораров никогда не получали.
Книги, которые в то время расходились многотысячными тиражами и приносили доходы, были чем-то вроде современных комиксов. Они назывались лубками. В лубочных книгах текст соседствовал с яркими картинками, язык был понятен купечеству и грамотным крестьянам, а содержание соответствовало интересам аудитории. Здесь были и рассказы о путешествиях по святым местам, и описания подвигов Александра Македонского, и портреты царей, усатых военачальников или турецких пашей, рассказы о войнах, землетрясениях, двуглавых младенцах и слоне, прибывшем в Россию на потеху публике.
Лубочные книги и картинки разносились бродячими торговцами-коробейниками по всей стране и были вполне доступны крестьянам и горожанам. Если в наше время постеры популярны в основном среди молодежи, то в XVIII-XIX веках лубочные картинки украшали стены каждой избы. Лотки с гравированными книгами и картинками имелись на каждой ярмарке. В Москве лубки продавали у Спасских ворот и на Никольской улице, которые были своеобразным литературным салоном для простонародья.
Завсегдатаи дворянских литературных салонов читали книги, которые никогда не издавались такими большими тиражами. Маленькие тиражи делали издание книг убыточным занятием. Писателям-дворянам приходилось самим оплачивать издание своих произведений или же обращаться к меценатам, то есть, попросту говоря, спонсорам. Плата придворному поэту носила характер случайного подарка, этакой шубы с барского плеча. Читая светскую хронику XVIII — начала XIX века часто натыкаешься на сообщения о табакерке, которая была высочайше пожалована то Державину, то Сумарокову, то Богдановичу. Будущим декабристам Бестужеву и Рылееву за подготовленный ими альманах "Полярная звезда" были подарены не только табакерки, но и золотые перстни. Когда министр народного просвещения представил Александру I сборник стихотворений Жуковского, император подарил ему бриллиантовый крест и назначил ежегодную пенсию в размере 4000 рублей.
Единственным способом изменить ситуацию было дать писателям возможность работать на рынок. Огромный потенциал писателей-дворян следовало объединить с коммерческим опытом, который накопили лубочные книгоиздатели. Человека, который это сделал, звали Александр Филиппович Смирдин.
Рождение героя
Александр Филиппович Смирдин родился в семье московского мещанина, торговца полотном. Научившись читать у дьячка, Александр был отдан на работу в книжную лавку Ильина. Это была обычная для того времени лавка, торгующая лубочной продукцией. Именно здесь Смирдин научился смотреть на книгу как на товар, предмет рыночного сбыта. После московского пожара 1812 года он перебирается в Санкт-Петербург и становится ближайшим помощником столичного книгопродавца Василия Алексеевича Плавильщикова.
Плавильщиков был доволен работой помощника. Согласно завещанию торговца, Смирдин приобрел право купить весь принадлежавший тому книжный товар по цене, какую ему самому будет угодно назначить. Однако Александр Филиппович не воспользовался данным ему преимущественным правом: он созвал всех столичных книгопродавцев, предложил оценить товар и лишь затем выкупил книги. Такая добросовестность способствовала укреплению престижа молодого книгопродавца.
Коммерческая литература
 |
| Лубочные картинки украшали стены крестьянских и купеческих домов. Рассказ о слоне, приведенном в Москву на потеху публике, пользовался большой популярностью |
Коммерциализация литературы делала актуальной защиту авторских прав. После выхода "Ивана Выжигина" разными книгоиздателями выпускаются различные варианты продолжения этого романа: "Родословная Ивана Выжигина, сына Ваньки-Каина", "Хлыновские свадьбы Игната и Сидора, детей Ивана Выжигина", "Смерть Ивана Выжигина", "Два кума, или Крестный отец Ивана Выжигина" и т. д. К созданию этих романов ни Булгарин, ни Смирдин отношения не имели. Коммерчески выгодный проект перерастал в серию Выжигин-1, Выжигин-2, Выжигин-3...
 |
Незаконное использование торговой марки "Иван Выжигин" заставило Булгарина обратиться в компетентные органы с жалобой. В доносе он писал, что Цензурный устав запрещает давать новым сочинениям заглавия уже вышедших в свет литературных произведений без согласия их автора. Между тем автором "Ивана Выжигина" является он, Фаддей Булгарин.
Книжный магазин
До начала XIX века книгами торговали с открытых лотков, поэтому в холодное время года число покупателей сокращалось до минимума. На старых гравюрах книгопродавец часто изображался со стаканом согревающего горячего чая. Первым, кто перенес книжную торговлю в закрытое помещение, был Василий Алексеевич Плавильщиков, чье дело унаследовал Смирдин.
Смирдин не просто унаследовал лавку Плавильщикова в Гостином дворе, но и превратил ее в фешенебельный магазин. Вот как описывал этот магазин петербургский журналист Николай Иванович Греч: "Самый богатый... дом есть конченный недавно флигель Петровской церкви; там помещаются магазины: лучших шляп Циммермана, отличных ситцев русского изделия Битепажа, древнейший в Петербурге косметический салон братьев Герке, нотная музыкальная лавка и музыкальная библиотека для чтения Рихтера и, наконец, книжный магазин и библиотека для чтения почтеннейшего нашего книгопродавца Александра Филипповича Смирдина". Греч четко определил ту революцию, которую произвел Смирдин, превратив продавца книг из открытого всем ветрам лоточника в респектабельного торговца, чей товар не уступает "лучшим шляпам Циммермана".
 |
| Так выглядел магазин до того, как за дело взялся А. Ф. Смирдин |
Открытие книжного магазина нового типа не могло обойтись без презентации, на которой присутствовал весь литературный бомонд. Здесь были Ф. Булгарин, П. Вяземский, Н. Гоголь, В. Жуковский, И. Крылов, В. Одоевский, П. Плетнев, А. Пушкин и другие литераторы. "В шестом часу,— вспоминал один из присутствующих на празднике,— сели за стол пестрым строем и пишущие, и читающие. Любопытно и забавно было видеть здесь представителей века минувшего, истекающего и наступающего; видеть журнальных противников, выражающих друг другу чувства уважения и приязни; критиков и раскритикованных, взаимно объясняющихся". После обеда гости решили составить альманах "Новоселье", передав Смирдину свои произведения.
Александр Филиппович добился своего: открытие магазина стало крупным литературным событием, отчет о котором был помещен в газетах. Магазин и библиотека быстро стали своеобразным салоном, местом светской тусовки. Впрочем, светская жизнь ни в коей мере не шла в ущерб коммерции. За пользование библиотекой надо было платить 5 рублей за месяц или 30 рублей за год — сумма весьма заметная.
Купец
 |
| Так книжный магазин стал выглядеть при Смирдине |
Опыт, приобретенный во времена торговли лубками, на новом поприще был чрезвычайно полезен. Для того чтобы расширить ассортимент магазина, Смирдин впервые ввел в практику торговли книгообмен с другими издателями.
Отношение к книге как к товару заставило Александра Филипповича сокращать ее себестоимость. Делалось это, с одной стороны, путем увеличения тиражей, а с другой — сокращением по мере возможности объема издаваемых произведений. Так, готовя издание "Истории Государства Российского", Смирдин предложил Карамзину убрать примечания, которые занимали существенную часть объема. Книга вышла недорогой — вся "История" продавалась за 30 рублей, в то время как предыдущее издание стоило 150, однако читатели лишились возможности ознакомиться с интереснейшими документами, которые содержались в исключенных примечаниях.
Гонорары
Когда Смирдин начинал свою деятельность, литературные гонорары были редчайшим исключением. Именно благодаря Александру Филипповичу отношения между писателем и издателем приобрели коммерческий характер: Смирдин первым начал регулярно платить гонорары своим авторам. Суммы были весьма значительными. Если за "Ивана Выжигина" Булгарин получил 2000 рублей, то право издания басен Крылова обошлось издателю в 40 000. Оплачивались не только тексты, но и предоставление имени. Например, И. А. Крылов получил 9000 рублей за согласие стать номинальным редактором "Библиотеки для чтения". Никто не сомневался в том, что Крылов, о лени которого ходили легенды, ничего делать не будет: в девять тысяч было оценено имя знаменитого баснописца.
Средства вкладывались и в нейтрализацию конкурентов. Так, узнав о намерении Пушкина издавать собственный журнал, Смирдин предложил поэту 15 000 рублей только за то, чтобы он отказался от этого предприятия. Пушкин от денег отказался, но это не означало, что он принципиально отказывался от сотрудничества: Смирдин приобрел права в течение четырех лет переиздавать все ранее вышедшие произведения Пушкина (поэт имел с этого 600 рублей в месяц). "Бахчисарайский фонтан" был куплен за 3000 рублей, права на второе издание "Руслана и Людмилы" — за 7000.
 |
| Смирдинский магазин сразу стал местом модной литературной тусовки |
"-- Я вас для того призвала к себе, чтобы вам объявить, что вы не получите от меня рукописи, пока не принесете мне сто золотых вместо пятидесяти. Мой муж дешево продал вам свои стихи. В шесть часов принесите деньги, тогда и получите рукопись... Прощайте...
Все это она-с проговорила скоро, не поворачивая головы ко мне, а смотрясь в зеркало и поправляя свои локоны, такие длинные на обеих щеках. Я поклонился, пошел в кабинет к Александру Сергеевичу... и они сказали мне:
— Что? С женщиной труднее поладить, чем с самим автором. Нечего делать, надо вам ублажить мою жену; ей понадобилось заказать новое бальное платье, где хочешь, подай денег... Я с вами потом сочтусь.
 |
— Как же было не принести такой даме? — отвечал Смирдин".
Современники отмечали, что если Херасков за свою поэму "Россиада", которую он писал 9 лет, получил от Екатерины II 1000 рублей, то Пушкин получил 5000 за одну главу "Евгения Онегина".
Введение гонораров в практику литературной жизни дало дворянам возможность профессионально заниматься литературой. Дворянин считал ниже своего достоинства играть роль придворного литератора и получать деньги в форме подачки, но вполне мог продать рукопись удачливому коммерсанту. "У нас,— писал А. С. Пушкин,— словесностью занимались большею частью дворяне. Это дало особенную физиономию нашей литературе; у нас писатели не могут изыскивать милостей и покровительства у людей, которых почитают себе равными, подносить свои сочинения вельможе или богачу в надежде получить от него пятьсот рублей или перстень, украшенный драгоценными камнями... К тому же с некоторых пор литература у нас стала выгодным ремеслом, и публика в состоянии дать более денег, нежели его сиятельство такой-то или его высокопревосходительство такой-то".
Журнал
Еще одним изобретением Смирдина стал массовый литературный журнал. Печатаемые в смирдинской "Библиотеке для чтения" материалы отличались пестротой, зато каждый мог найти здесь что-нибудь интересное. Под одной обложкой уживались тексты, адресованные разной аудитории. Здесь были и романы с продолжением, и научно-популярные статьи, и политические новости, и светские сплетни, и литературная критика. Новый журнал был адресован не только столичному, но и провинциальному читателю (прежде в провинции журналов почти не было). В. Белинский, не жаловавший "Библиотеку для чтения", иронизировал по поводу круга читателей этого журнала: "Представьте себе семейство степного помещика, читающее все, что ему попадается, с обложки до обложки; еще не успело оно дочитать до последней обложки... а уж к нему летит другая книжка, и такая же толстая, такая же жирная, такая же болтливая, словоохотливая... И в самом деле, какое разнообразие! Дочка читает стихи гг. Ершова, Гогниева, Струговщикова и повести гг. Загосткина, Ушакова, Панаева... сынок, как член нового поколения, читает стихи г. Тимофеева и повести барона Брамбеуса; батюшка читает статьи о двупольной и трехпольной системах, о разных способах удобрения земли, а матушка — о новом способе лечить чахотку и красить нитки; а там еще остается для желающих критика, литературная летопись, из которых можно черпать горстями и пригоршнями готовые... рассуждения о современной литературе". Издатели "Библиотеки для чтения" и не скрывали того, что создают массовую продукцию. "Печатаются книжки для лакеев,— писал этот журнал в 1843 году,— потому что их больше господ. Печатаются книжки с картинками, потому что это литература тех, которые не читают".
Для того чтобы лакеи могли с удовольствием читать журнал, материалы подвергались особому редактированию. Роль главного редактора, который приспосабливал журнальные тексты к интеллектуальному уровню самой широкой аудитории, необычайно возросла. Бесцеремонность, с которой Сеньковский, главный редактор "Библиотеки для чтения", переделывал рукописи, вызывала массу жалоб и обид. В результате редактуры текст становился более понятным неискушенному читателю, теряя при этом в литературном отношении.
Для раскручивания журнала Смирдин прибегнул к рекламе, что для книжного рынка также было новостью. Приемы рекламы не всегда отличались корректностью. Так, например, газета "Московские ведомости" поместила восторженную статью о "Библиотеке для чтения", подписанную инициалами Ив. Дм. Читатели были уверены, что автором панегирика является популярный в те годы поэт Иван Дмитриев. И. И. Дмитриев, который ничего подобного не писал, выразил по этому поводу свое возмущение. Редакция ответила, что статью написал другой Иван Дмитриев, мальчик-наборщик в типографии газеты.
Ориентация на провинцию и рекламная кампания сделали свое дело. Число подписчиков "Библиотеки для чтения" превысило пять тысяч. Для того времени это был абсолютный рекорд: смирдинский журнал оставил далеко позади конкурирующую фирму — пушкинский "Современник". Опередив пушкинский журнал по коммерческим показателям, "Библиотека для чтения" сильно отставала в литературном отношении, но на читательский спрос такие мелочи никогда не влияют.
Крах
 |
| Жизнь высшего общества всегда вызывала интерес широкого читателя. Изображения любимых шутов императрицы Анны Иоанновны раскупались не менее охотно, чем сейчас раскупаются описания вилл или любовников голливудских звезд |
Александр Филиппович оказался неготовым к новым, более жестким нормам рыночной жизни. Обман со стороны ближайших сотрудников и неблагоприятная конъюнктура довели его в конце концов до полнейшего разорения. Попытки литературной общественности, а затем и правительства поддержать предприятие Смирдина не имели успеха. В конце концов он был объявлен несостоятельным должником.
В 1857 году, вскоре после смерти Александра Филипповича, газета "Русский инвалид" поместила некролог, в котором говорилось: "Смирдину мы обязаны тем, что ныне литературные занятия дают средства к жизни и довольству посвящающих им свое время и способности. Мы помним, как нападали в современных журналах на это, как называли тогда коммерческое направление нашей литературы. Времена эти прошли, все поняли важность и необходимость вознаграждения за литературные труды, но честь, слава и вечная память тому, кто дал этому началу первое движение".
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|