«В классике мне сейчас тесновато и скучновато»

Диана Вишнева — прима Мариинского и Американского балетного театра (ABT), инициатор и героиня трех личных проектов ("Красота в движении", "Диалоги" и "Грани"), абсолютная рекордсменка по количеству завоеванных балетных "Золотых масок" и просто мировая звезда,— отмечает 20-летие творческой деятельности. Отмечает очередным проектом, который так и назвала — "Двадцать" и который по масштабу превосходит все сделанное ею ранее. Юбилей Дианы будут справлять оба главных театра России — Мариинский и Большой. И не поочередно, а вместе, в одной программе, которую 5 мая увидят зрители Петербурга, а 11 мая — Москвы. Фактически труппам предстоят обменные гастроли, поскольку каждая из них представит сцену многолюдного бала из любимых спектаклей Дианы: петербуржцы — второй акт "Золушки" в постановке Алексея Ратманского, москвичи — третий акт "Онегина" в хореографии Джона Крэнко. Золушку и Татьяну юбилярша станцует с выбранными ею столичными кавалерами — Константином Зверевым (Мариинка) и Александром Волчковым (Большой). Между бальными грандиозностями балерина поместила камерный номер Ханса ван Манена "Старик и я" — о разделенной любви, но так и не состоявшейся совместной жизни немолодой пары. Его она исполнит со своим давним другом и партнером Владимиром Малаховым — бывшим интендантом Берлинской Штаатсопер, который первым призвал Диану Вишневу в свой театр в качестве "приглашенной звезды". Татьяна Кузнецова расспросила Диану Вишневу о том, собирается ли она заканчивать карьеру и что изменилось за прошедшие 20 лет

Женщины обычно скрывают возраст, балерины — тем более. А вы демонстративно назвали свой бенефис "Двадцать" — это типовой срок службы артиста балета. Подводите итог карьеры?

Дело не в возрасте, балетном и человеческом. Для меня и 10, и 20 лет важны как определенный этап. И праздник, конечно. На Западе умеют окружить артистов вниманием, красиво проводить со сцены, у нас такой традиции нет. Я считаю, что это неправильно, надо воздать должное танцовщику, который отдал всю жизнь свою, свои силы, свою душу сцене. Так что я считаю, что мои "Двадцать" — это знаковая история.

Ну, в Париже действительно провожают красиво — устраивают особый спектакль, название выбирает сам бенефициант. Зато всех, независимо от формы, выводят на пенсию в 42 года. Вы считаете, что так лучше?

По-моему, у каждой балерины или танцовщика свой ресурс физических возможностей. Уходить строго в 42 — не думаю, что это правильная история. Но все равно получается не так болезненно, потому что нужные театру артисты переходят на договор.

Ваш бенефис — беспримерен по размаху в истории не только советского и российского, но и императорского балета. Это практически обменные гастроли Большого и Мариинского театров. Как вам удалось такое организовать?

Вообще-то я собиралась отмечать свои "Двадцать" в Мариинском театре совершенно по-другому: думала, что будет гала, что я приглашу всех своих партнеров, многие из которых уже стали хореографами, покажу зрителям неизвестную хореографию — то, что я не танцевала в России. Как-то в разговоре с Владимиром Георгиевичем (Уриным, гендиректором Большого театра.— Weekend) упомянула об этом. И вдруг он говорит: "Почему только в Мариинском? Давайте и у нас, на исторической сцене". Но эта сцена требует совершенно другого масштаба! И тогда я предложила эту идею с участием двух театров. Тут же мы соединились с Валерием Абисаловичем (Гергиевым.— Weekend), он сразу нашел время встретиться с Уриным, и договор был заключен.

Это же огромные деньги. Откуда?

Театры нашли.

Вы так лихо организуете масштабные мероприятия, так ловко умеете сводить вместе важных и нужных людей. Думаете ли вы применить эти способности, возглавив одну из знакомых вам трупп? Или сосредоточитесь на своих проектах?

В Москве уже два года существует мой фестиваль "Контекст". Сейчас я погружена в подготовку третьего. Мне важна художественная идея. Причем даже в моих собственных проектах она направлена не только на меня. Мне важен процесс самопознания, я отдаю себя на растерзание хореографам...

Так вы получали предложения стать худруком от серьезных театров? Большой, Мариинский?

Пока нет. У меня много планов, я ими болею, но трудно понять, где — в России или на Западе — их лучше осуществить, где они будут более актуальными и востребованными. Это в 20 лет я любила планировать, сейчас я этим не занимаюсь, я просто осуществляю свои идеи.

А что еще изменилось за 20 лет?

Сейчас каждый год идет за три — и не столько из-за самочувствия физического, сколько психологического. Чувствуешь огромную ответственность и все время уговариваешь себя не бояться, что у тебя что-то не получится. Вот этот момент очень трудный. Я недавно станцевала в Америке "Спящую красавицу", Алексей Ратманский поставил ее по дореволюционным записям. И до последнего дня я говорила своему партнеру: "Знаешь, вообще не верю, что выйду и станцую Аврору в 38 лет". Не потому, что не могу, а потому, что я это уже отпустила, для меня это пройденный этап. В классике мне сейчас тесновато... и скучновато, поэтому я оставила только те роли, которые можно наполнить драматически, где есть развитие образа.

То есть станцевать 20 лет назад "Дон Кихота" на сцене тогда незнакомого вам Большого театра было легче, чем сейчас "Спящую красавицу" в знакомом ABT?

Конечно. Что такое горе от ума, знаете? Познание опыта. В прошлом году я станцевала "Баядерку" в постановке Макаровой. После спектакля она буквально трясла меня: "Ты должна, обязана танцевать классику!" Но связанные с этим физические и ментальные затраты вводят меня в жуткий диссонанс, трудно с ним справляться. И мне намного интереснее другой мир, который я потихонечку создавала для себя с самого начала.

В Мариинском театре никто не имеет такой творческой свободы, как вы. Вы можете располагать своим временем, выступать где угодно, можете неделями танцевать в других театрах. Как вы отстояли эту свободу?

Были большие конфликты и с художественным руководителем, и с директором театра. Одно время я хотела уйти в Большой: туда пришел Ратманский и начиналось что-то интересное. Потом был период, когда мне не давали возможности разъезжать по миру, и я думала, что мне придется уйти. Но, в конце концов, все решает сцена: ты выходишь и показываешь определенные результаты своей работы. И если это, как говорится, имеет резон, то любой конфликт рассеивается.

Со стороны ваша карьера выглядит гладкой и лучезарной. Были ли в ней роковые невезения, о которых никто не знает?

Первый мой выход в Мариинском театре уже в качестве артистки труппы. Мне дали танцевать Гульнару (вторая балеринская партия в балете "Корсар".— Weekend), во мне видели инженю. Это была катастрофа. Естественно, все, что нужно, я сделала, но это было неправильное решение руководства.

Была ли у вас в детстве любимая сказка?

Да. О потерянном времени... Если теряешь время, превращаешься в старика.

Санкт-Петербург, Мариинский театр, 5 мая, 19.00

Москва, Большой театр, 11 мая, 19.00