Владимир Путин предложил начать переговоры по созданию валютного союза с Белоруссией и Казахстаном. Об этом российский президент заявил по итогам трехсторонней встречи с Александром Лукашенко и Нурсултаном Назарбаевым. Директор Института экономики РАН Руслан Гринберг обсудил тему с ведущим "Коммерсантъ FM" Петром Косенко.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
По словам Путина, координация монетарной политики Москвы, Минска и Астаны позволит странам "легче реагировать на внешние финансово-экономические угрозы и защищать совместный рынок". Ранее президент России уже поручил Центробанку и правительству проработать вопрос о валютном союзе со странами Евразийского экономического союза. В него кроме России, Казахстана и Белоруссии еще входит Армения.
— Как вам кажется, насколько серьезно это предложение, которое сделал российский президент? В принципе возможен союз, если да, то когда?
— В принципе все возможно. Был такой старый анекдот: человек мечется по Москве в советское время и говорит: "Я ищу магазин "Принцип", а никто не знает, где этот магазин, "Власта" есть, "Лейпциг" есть, наконец его спрашивают: "Откуда, кто вам сказал?", — А мне сказали в Голопуповке, что в "Принципе" в Москве все есть. Поэтому в принципе возможен и валютный союз, но перед этим нужна бешеная работа по координации валютных политик, по сокращению пределов колебаний между валютами — это же особенно важная история, и история евро показывает, что это очень важно.
— А кстати, сколько евро вводился? Напомните нам, пожалуйста.
— Это все началось давно, когда они приступили еще, план Вернера был, 1971 год, первая моя статья была в хорошей солидной газете. Там шла речь о том, чтобы в ближайшие несколько лет создать единую валюту, но не получилось. Но, тем не менее, дорожная карта, как принято сегодня говорить, была, они сокращали пределы колебаний до 0,75, потом и меньше. Короче говоря, с 1971 года по 1999 год. И это очень важная история.
У нас пока к этому не готовы, и Россия даже не сообщила о своей девальвации, довольно радикальной, своим партнерам по союзу. Это, конечно, неправильно.
Но Путин сказал верно, что легче будет как-то отбивать атаки со стороны внешних сил.
— То есть плюс у этой валюты есть, если она появится?
— Плюс сумасшедший, очень хороший. Критерий успешности интеграционной группировки — это, конечно, единая валюта. Много разных интеграционных группировок, но ведь валюта общая есть только в ЕС, правда, там сегодня идет борьба, там все Грецию исключать или не исключать собираются, это важная борьба, это серьезно. Они забежали вперед, сделали валютный союз, но финансовый союз не сделали. Мы можем это все учитывать.
— Подождите, а франк КФА уже не существует?
— Какой?
— Франк КФА.
— Это что такое?
— Ну, африканский франк, мультивалютная зона.
— Как счетная единица, по-моему, он не отменен. Но это не были реальные деньги. Там тоже в Европейском союзе экю была для сельскохозяйственных целей.
— Виртуальная валюта.
— Не то что виртуальная — сельскохозяйственные цены в ней выражались, она была операционной тоже, но в очень узких пределах. Понятно, что сейчас начать надо работу, хотя бы снизить разницу в темпах инфляции. У нас там 16-17%, здесь все нужно унифицировать вначале, а потом уже думать о едином…
— Вот вопрос, получится ли унифицировать?
— Ну, это вопрос такой, все у нас может получиться. Проблема в том, что Россия слишком большая для этого. Так или иначе, нелепо, чтобы был какой-то Центральный банк с какой-то наднациональной валютой.
— А на базе какой валюты это может быть вообще?
— Да ясно, что это может быть только на основе рубля, как Бенилюкс был…
Я не верю, что может быть, как во Франкфурте евро, а для этого и Казахстан, и Белоруссия должны сдать свой суверенитет денежный Москве. А вот в это я пока мало верю.