Минкомсвязи предложило разорвать контракты с французскими партнерами в отместку за "Мистрали". Как сообщает газета "Известия", такую идею высказал глава ведомства Николай Никифоров. Руководитель Института космической политики Иван Моисеев обсудил тему с ведущим "Коммерсантъ FM" Петром Косенко.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ / купить фото
По мнению Николая Никифорова, Россия должна ответить санкциями на отказ Парижа передать Москве построенный вертолетоносец класса "Мистраль". В частности, министр связи предлагает разорвать сотрудничество с компанией Eutelsat, а также отказаться от покупки спутника, заказанного у европейского производителя EADS Astrium.
— В чем заключается наше сотрудничество с Eutelsat?
— С Eutelsat как компанией-оператором спутниковой связи обычное сотрудничество по покупке мощностей передающихся каналов, частот. Это рабочий процесс, он не очень большой. Основное сотрудничество с французами у нас — производство спутниковой связи, которое мы запускаем, называется "Экспресс", в том числе и для нужд Министерства обороны.
— Если с ними, допустим, разорвать контракты, насколько серьезным будет ущерб?
— Очень большой для России, для Франции — незаметный.
— А французы, кроме как для России, для кого еще эти спутники строят?
— Это ведущие мировые производители. Они строят спутники, не скажу, что для большей части, но значительной, треть, может быть, всех потребителей такого спутникового оборудования. Это транспондеры, то есть приемопередатчики, которые ставятся на высокотехнологичные спутники.
Для того чтобы иметь связь у нас в стране, нужны транспондеры именно такого типа. Отказ от них повлечет за собой крах всех наших возможностей по передаче телевидения, радио, телефонной связи, интернета и необходимости закупки соответствующих каналов в тех же западных странах, но уже втридорога.
— А в России есть какие-то производства, которые могут делать аналоги французской техники?
— Нет, такого нет.
— И не было при советской власти?
— У нас были очень слоботехнологические спутники, начиная с их создания, мы просто тогда имели большие возможности по выводу на орбиту тяжелых грузов и запускали тяжелые и малоэффективные спутники в большом количестве, от этого все остальные сразу же отказались, стали делать долгоживущие спутники и легкие.
— А срок жизни этих французских спутников в среднем, понимаю, что это не очень корректный вопрос, тем не менее?
— 15 лет. Корректный вопрос совершенно. 15 лет — стандартный срок жизни, а у нас было от двух лет до трех лет максимум.
— То есть экономически нерентабельно было запускать спутники?
— Совершенно. В новой ситуации запускать такие спутники — это выбрасывать деньги на ветер.
— То есть получается, что угроза разрыва контрактов с французскими производителями такого рода техники, по сути, Россию оставит без высокотехнологичной связи, иными словами?
— Да. Минсвязи, видимо, решило, что тех санкций, которые накладывают на Россию и США, недостаточно. Минсвязи решило добавить свои, предложение, во всяком случае, такое сделало.
— Давайте мы с вами предположим, что все-таки некое эмбарго будет введено, мы остаемся без этих спутников. Как скоро мы с вами в обычной жизни почувствуем их отсутствие?
— Через пять-семь лет, потому что сейчас мы как раз сделаем эти хорошие спутники, которые живут 10-12 лет, у нас стандартно. Но, во-первых, потребности нарастают, и спутники будут постепенно выходить из строя, их надо заменять. Своими мы их заменить не можем, тем более что мы уже не можем производить те старые спутники, которые раньше делались, те технологии уже забыты, тем более что они плохие. Если мы сейчас примем это решение, Европа, конечно, примет ответные меры в этой же области, и через пять-семь лет, мы будем вынуждены искать какие-то внешние источники связи.
— А за пять-семь лет Россия чисто технологически может создать аналоги?
— Теоретически может, но на практике, зная наши темпы работ по другим проектам, я считаю, это практически невозможно.
— Не вызовет ли возможный отказ от сотрудничества с французами в этой сфере дальнейшую цепочку в области различных космических программ, например, совместные запуски с космодрома Куру во французской Гвиане и так далее?
— Такие отказы невыгодны ни французам, Европе, французы просто самую активную роль в этой части играют, ни нам. Но, естественно, любое такое практическое резкое движение в этом направлении заставит ту же Европу, тех же французов искать альтернативные варианты.
— А найдут они, смогут?
— Да, мы уже не первый год и не первое десятилетие занимаемся.
— Есть ли кроме французов на мировых рынках какие-то страны, которые производят аналогичное оборудование, к кому могла бы обратиться Россия?
— Соединенные Штаты.
— Понятно. То есть хрен редьки не слаще, как принято говорить?
— Да, там будет сложнее, потому что там у них более жесткая система контроля над передачей технологий.
— Это еще ограничения с советских времен, я так понимаю, идут?
— Сначала пошло с холодной войны, где-то уже с 50-х годов, знаменитый КоКом. Потом он модифицировался во внутреннее законодательство Соединенных Штатов. Они, Штаты, говорят, что свои технологии могут давать только своим друзьям, такого высокого класса, а противникам — нет.
— То есть это, видимо, идет как двойные технологии?
— Да, двойные технологии. Это не очень корректное название, фактически все может использоваться и там, и там, но это высокая технология, которая держится в закрытом режиме, в специальном режиме.