Стороны конфликта на Украине должны прекратить огонь 15 февраля, сообщил Владимир Путин по итогам переговоров в Минске. По словам российского президента, "нормандская четверка" также согласовала отвод тяжелых вооружений в Донбассе и имплементацию ранее принятого закона об особом статусе юго-востока Украины. Эксперт Международного института гуманитарно-политических исследований Владимир Брутер побеседовал с ведущей "Коммерсантъ FM" Дарьей Полыгаевой.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
— Что вы можете сказать об этом, о той договоренности, о которой объявил президент?
— Договоренность самая минимальная, гарантии ее имплементации никакой нет. Я с самого начала полагал, что если стороны попытаются выйти за рамки прекращения огня, переговоры будут очень сложными, результативность их очень сильно снизится. Думаю, что я был прав.
— А почему вы называете эти договоренности минимальными? Вы думаете, был шанс на что-то большее?
— Да, шанс на что-то большее в рамках прекращения огня. В прекращении огня самое главное — это режим его имплементации, меры по доверию сторон, меры по разъединению. Из того, что сказал президент Путин, очень трудно представить себе, как это будет осуществляться, особенно если учесть, что украинская сторона утверждает, что никакого окружения нет, и будет пытаться из Дебальцево выходить или, наоборот, заходить.
— Стороны исходят из того, что какое-то доверие есть, договоренность и заключается в том, что одни соглашаются не стрелять, другие соглашаются не стрелять?
— Да, они соглашаются не стрелять, но они соглашаются не стрелять на словах, а после того, как они начинают стрелять, они уже не могут остановиться. А утром украинская армия пробовала освободить Логвиново. Что из этого может получиться, мы узнаем ближе к вечеру. Но, тем не менее, представить себе, что имплементация прекращения огня будет происходить при попытках освободить тот или иной населенный пункт — мне как-то это очень сложно сделать.
— Вы думаете после таких сложных, более чем 16-часовых переговоров стороны могут нарушить эти хрупкие договоренности?
— Они нарушаются, как сказал президент Путин, в реальной жизни. Они не то что бы хотят их обязательно нарушить, просто их позиции настолько противоположны, что они нарушаются в процессе их военных задач. И это уже мы наблюдаем с начала года, когда ситуация выходит из-под контроля не потому, что кто-то хочет специально взвинчивать обстановку, а просто еще и потому, что позиции сторон, когда они полностью соприкасаются военным путем, они очень трудно разводимы. И этот момент и привел к тому, что вокруг аэропорта начались ожесточенные столкновения, хотя в минских соглашениях судьба аэропорта была точно прописана. К сожалению, то, что она была там прописана, не означало, что на практике это можно реализовать.
— То есть главная проблема, вы полагаете, это как раз окруженная группировка под Дебальцево и как вот эта ситуация разрешится?
— Да, это одна из главных проблем, хотя и вокруг Мариуполя тоже шли боестолкновения весь день в среду. Но проблема Дебальцево серьезней, потому что украинская сторона не может признать наличие окружения. Если она его признает, это будет очень серьезным политическим уроном для украинского руководства, поэтому оно будет пытаться это не признать. А если это не признавать, то, очевидно, нужно что-то делать.