Во Франции вышел первый после теракта номер Charlie Hebdo. Он был издан тиражом в 3 млн экземпляров, но, несмотря на это, был моментально распродан. Будет напечатан дополнительный тираж - он поступит в продажу в четверг. При этом во Франции сохраняется наивысший уровень террористической угрозы. Обозреватель газеты "Коммерсантъ" Максим Юсин задумался над тем, могут ли во Франции произойти новые теракты и появятся ли там новые братья Куаши.
Фото: Дмитрий Лекай, Коммерсантъ / купить фото
В дни, когда Франция с энтузиазмом подсчитывала, сколько миллионов человек приняли участие в "маршах единства" в десятках городов страны, в британской газете The Telegraph вышел репортаж из того самого парижского пригорода, где жили братья Саид и Шериф Куаши, устроившие бойню в редакции Charlie Hebdo. Этот текст наводит на тревожные мысли. "Мы не Шарли, — говорят английскому журналисту соседи братьев. — Мы — Куаши. Они для нас герои". Или еще одна цитата: "Мы потомки выходцев из Алжира. И мы никогда не забудем, как здесь, в Париже, алжирцев сбрасывали с мостов в Сену".
То, о чем упоминает молодой собеседник корреспондента The Telegraph, произошло в 1961 году. А он до сих пор помнит, до сих пор ненавидит. И до сих пор готов мстить. Что, впрочем, не мешает ему и его семье жить во Франции и пользоваться ее социальными благами.
Еще более пугающим был рассказ местной учительницы. Она вспоминает, как на следующий день после бойни в Charlie Hebdo предложила школьникам почтить память погибших минутой молчания. Но ученики отказались — они, наоборот, принялись шуметь, кричать, а один парень сказал: "Жаль, что у меня сейчас нет автомата Калашникова, я бы вас расстрелял".
И это далеко не единичный эпизод. Французские газеты (в частности, "Фигаро") также сообщают о том, как во многих городах школьники отказались осуждать братьев Куаши. А в Twitter набирает популярность "альтернативный хэштег". Вместо ставшего классическим "Я — Шарли" — "Я — Куаши". Его ставят не десятки, не даже сотни — тысячи пользователей.
К чему я об этом говорю? К тому, что поразительное, заслуживающее восхищения единство, которое проявило большинство французов в последние дни, не должно погрузить общество в эйфорию, заставить забыть о нерешенной, глубоко запущенной проблеме. Помимо здорового большинства во Франции есть агрессивное, неизлечимо больное меньшинство. Люди, которые не хотят интегрироваться, не хотят принимать французские ценности. Люди, для которых братья Куаши — не преступники, а герои. Более того, они не боятся открыто заявлять об этом.
Конечно, такие взгляды разделяет меньшая часть из пяти миллионов французских мусульман. Но даже 10% от этого числа, даже 5% достаточно, чтобы превратить жизнь остальных сограждан в бесконечный кошмар. Ведь тот самый школьник, который мечтал расстрелять свою учительницу, когда-нибудь, вполне возможно, отправится на стажировку в лагеря исламистов в Ирак или в Йемен, получит там свой автомат Калашникова, научится из него стрелять. А потом вернется во Францию, которую он так ненавидит.
Как с этим бороться? Казалось бы, единственный путь — нулевая терпимость. К каждому, кто заявит "я — Куаши", так и относиться — как к потенциальному террористу, убийце журналистов, полицейских, покупателей в кошерном магазине. Но, увы, на практике это едва ли возможно, это не слишком демократично. Ведь есть свобода слова, презумпция невиновности. Ведь ничего предосудительного этот человек пока не совершил — он только высказал свою позицию. Он только съездил в лагерь джихадистов, но во Франции еще никого не убил.
Демократическое общество оказалось беззащитным перед теми, кто хочет его уничтожить. Потому что не может бороться с этими людьми их же методами. И как решать эту проблему, пока не понятно.