В России впервые за несколько лет сократилось число дел о коррупции. Об этом сообщил официальный представитель Следственного комитета Владимир Маркин. Заместитель директора Transparency International в России Андрей Жвирблис обсудил тему с ведущим Алексеем Корнеевым в эфире "Коммерсантъ FM".
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
По словам Владимира Маркина, за девять месяцев этого года ведомство возбудило более 21 тыс. уголовных дел по коррупционным преступлениям. За аналогичный период прошлого года таких дел было открыто на 3 тыс. больше. По данным Следственного комитета, общий ущерб от коррупции по делам, направленным в суд, в этом году превысил 14,5 млрд руб. Причем почти половину этой суммы удастся возместить. Следователи наложили арест на счета и имущество нарушителей в общей сложности на 7 млрд руб.
— Как вы оцениваете такие данные от Следственного комитета? Действительно ли есть повод для оптимизма?
— Повод для оптимизма всегда найдется. Данные эти приятно видеть. С другой стороны, надо понимать, что снижение количества уголовных дел, возбуждаемых Следственным комитетом, не обязательно говорит об уменьшении количества совершенных правонарушений.
— А что тогда говорит? Если учесть, кстати, последний индекс коррупции вашей организации, по которому Россия опустилась на 136-е место.
— Снижение количества уголовных дел, в первую очередь, говорит о том, что Следственный комитет возбуждает меньше уголовных дел. Я не хочу сказать, что структура хуже работает, но такое тоже возможно, например.
— Понятно. В понедельник глава администрации президента Сергей Иванов подводил итоги борьбы с коррупцией. Он заявил, что России не нужно ратифицировать конвенцию ООН против коррупции, потому что законодательство страны и так уже ей соответствует. Вы с этим согласны?
— Нет, господин Иванов немного лукавит. У нас есть процедура изъятия незаконно нажитой собственности — это 20-я статья Конвенции ООН против коррупции, о которой много говорится. Но у нас нет уголовного преследования за незаконное обогащение, которое и пытается пролоббировать Фонд борьбы с коррупцией и наша организация тоже.
— Маркин еще привел цифры общего ущерба от коррупции по делам, направленным в суд, что в этом году он превысил 14,5 млрд руб. Это корректная сумма, можно ее вообще подсчитать?
— На самом деле, подсчитать общий ущерб невозможно. Господин Маркин говорит об ущербе, который они смогли установить в рамках тех дел, которые они возбудили. Надо понимать, что есть много как раз не возбужденных дел, по которым ущерб посчитать невозможно, и нельзя точно утверждать, что в тех случаях, которые даже расследованы и доведены до суда, что ущерб подсчитан в полной мере.
— То есть если не понятен ущерб, как же тогда обстоят дела с его возмещением, то есть если следователи наложили арест на счета, имущество в общей сложности на 7 млрд руб., то это, наверное, подсчитать проще, да?
— Есть какой-то установленный ущерб, по нему налагается кратный штраф, арестовывается имущество, изымается в соответствии с той суммой, которую удалось установить. То, что, возможно, есть какой-то ущерб, который находится вне расследуемого уголовного дела, ничего с ним поделать невозможно, получается.
— В этом отчете, правда, не дифференцированы эти уголовные дела, которые поступили в суд. Что об этом известно? Это крупные дела, дела в отношении чиновников? Это общее количество дел и не зависит от того, насколько это дело знаковое, громкое или не громкое, это может быть взятка представителю ГИБДД или мелкому чиновнику в муниципалитете?
— Честно скажем, мы не знаем о громких делах, которые расследуются Следственным комитетом, которые он бы доводил до какого-то логического конца. Самые громкие дела, например, арест мэра Ярославля Урлашова имеет все-таки во многом политический окрас. Громкие дела международного уровня, о которых нам всем известно, мы знаем отлично, что по ним существенных подвижек никаких не происходит. Это дело Daimler, дело компании Hewlett Packard, новое дело компании Bio-Rad, которые признались в других странах в том, что они давали здесь, в России, взятки российским чиновникам. Никакого движения по этим делам нет.