Как события уходящего года отразились на деятельности российских страховых компаний? Готовы ли отечественные страховщики работать в кризисных условиях? Чего ждут лидеры страхового рынка от мегарегулятора в новом году? На эти и другие вопросы обозревателю "Коммерсантъ FM" Александру Руснаку ответил генеральный директор страховой компании "Ингосстрах" Михаил Волков.
— Михаил Юрьевич, тема нашей беседы, как и со многими другими генеральными директорами крупных компаний, — почти подведение итогов года. Почему почти? Начнем, наверное, с того, что сейчас остался календарный месяц, и можно ли в сложившейся ситуации говорить уже об итогах года или же стоит ждать чего-то еще?
— Конечно, можно говорить об определенных тенденциях. Окончательные итоги мы сможем подвести только где-нибудь в середине марта-апреля 2015 года. У страховщиков много разных суеверий. Мы стараемся не подводить итоги до реального окончания года, потому что, конечно, и это наша профессиональная вещь — до конца года случиться может все что угодно. При этом надо понимать, что если мы говорим о профессиональном страховщике, компании, то что бы ни произошло, какие бы испытания ни выпали на долю наших страхователей, наша профессиональная ответственность покрывает те риски, которые мы несем.
— Вы сказали о некотором суеверии. Когда-то кто-то из древних сказал: "У суеверия хороший спутник — это опыт". Прошедший год, так или иначе, подводя итоги, вы говорите не только о достижениях, но и о ключевых проблемах, которые могли возникнуть. Можете ли вы выделить какие-то действительно новые, которые могли стать ключевыми проблемами за уходящий 2014 год, в страховой области?
— Вы очень правильное слово сказали — "опыт". "Ингосстрах" обладает на сегодняшний день 67-летним опытом работы на этом рынке, мы одна из первых компаний на страховом рынке и Советского Союза. "Ингосстрах" пережил и перестроечный период, и разные эпохи во время 2000-х годов. За это время мы доказали свой профессионализм, и, наверное, без ложной скромности могу сказать, что "Ингосстрах" — одна из самых опытных и профессиональных компаний на рынке.
— Что в этом году в вашем опыте проявилось того, что, по большому счету, можно назвать на рынке негативным? С какими трудностями столкнулись вы в 2014 году как компания?
— 2014 год был сложный с разных точек зрения. Во-первых, общее снижение экономического развития, проблемы в макроэкономике, о которых и вы, и другие СМИ постоянно говорите, — это накапливается, нагнетается обстановка. Очевидно, что страна входит в сложный экономический период, и если мы говорим о подведении каких-то итогов и вспоминаем 2014 год, я, когда перед нашими коллегами выступаю, всегда напоминаю, что 2014 год начинался-то очень оптимистично.
Россия проводила Олимпийские игры в Сочи, "Ингосстрах" являлся одним из ключевых спонсоров этих Игр, мы были спонсорами несения Олимпийского огня и очень оптимистично смотрели в будущее. К сожалению, потом ситуация стала меняться к худшему, и на эти общеэкономические проблемы наложился специфический страховой кризис, который, в первую очередь, был связан с ситуацией в ОСАГО.
ОСАГО — одна из крупнейших линий бизнеса. По разным оценкам, она составляет примерно 10% от всего страхового рынка, — это то, что существенно влияет на общий страховой рынок. Если мы вспомним, ОСАГО создавался как вид страхования, который помогает населению, людям. Мы все прекрасно помним те разборки 1990-х годов на дорогах, которые происходили. ОСАГО сняло это напряжение, но это уже было 11 лет назад. С тех пор проблемы накопились в самом рынке ОСАГО, изменился существенным образом парк представленных автомобилей в России, изменились цены на ремонт машин, изменилось поведение, плотность движения, частотность убытков — все изменилось, и, конечно, к этому году было очевидно, что что-то нужно менять.
— Изменится ли сам этот страховой продукт, если изменилось все? Необходимо ли изменение его в сложившейся сегодня ситуации в стране?
— Его попытались поменять, его меняли в 2014 году, в середине года. Меняли, на мой взгляд, неудачно, потому что любые изменения должны обсуждаться, прогнозироваться и быть понятными и для населения, и для профессионального сообщества, и для мегарегулятора в виде ЦБ.
То, как эти поправки принимались, меня, честно, сильно расстроило, потому что буквально в последние минуты обсуждения были вброшены поправки, которые ни с кем не обсуждались, они не были просчитаны. Это привело к тому, что сейчас мы ведем бесконечный спор по поводу того, насколько нужно повысить тариф по ОСАГО. По некоторым поправкам точного прогноза, насколько это можно сделать, не может быть. У нас могут быть только определенные экспертные оценки, правильные они или нет — мы увидим только через достаточно длительный период времени.
При этом все профессиональные игроки сходятся во мнении, что повышение, которое соответствовало этим поправкам, не достаточно для рынка. Если кто-то думает, что поправки приняты, тарифы изменены, кризис прошел, то это не так. Кризис никуда не делся, ситуация, наверное, отчасти изменилась, но сказать, что она полностью исправилась, нельзя.
— В этих изменения насколько может и должно принять участие государство?
— Однозначно, это обязанность мегарегулятора — управлять рынком, потому что много в этом году говорилось о сфере туроператоров, страховании туроператоров. Мы не хотим, чтобы в сфере страхования происходили те кризисные явления, которые не только проявили себя, но и реализовались в банкротстве, в уходе компаний с рынка, в уголовных делах, о которых мы читаем в газетах сегодня и по радио слышим.
Конечно, такие социально ответственные сферы деятельности как ОСАГО должны регулироваться государством, государство должно предотвращать банкротство. Есть РСА, Российский союз страховщиков, в котором специально создаются резервы для выплаты тем, кто уходит с рынка, не покрыли свои обязательства перед страхователями, но эти резервы не бесконечны. С уходом очередных игроков они становятся все меньше и меньше, на уход даже двух-трех средних или крупных компаний этих резервов не хватит.
— Михаил Юрьевич, мы говорили с вами о том, что 2014 год принес некоторые новые формулировки в российском страховом бизнесе, и вы сами сказали, что один из них — это страховой кризис в России. Можно ли на сегодняшний день обозначить краткими тезисами, почему он случился, основные причины этого кризиса?
— Основных причин две. Страхование является прямой производной от экономической ситуации. Экономическая ситуация ухудшается — ухудшается ситуация в страховании. Страхование — более инертный бизнес, чем многие другие, поэтому не всегда это сразу заметно, но очевидно, что проблемы накапливаются, и рано или поздно они реализуются. Страхование — сложный, многопрофильный вид деятельности. У нас много разных видов страхования, которые по-разному реагируют на то, что происходит в экономике. Есть такие лакмусовые бумажки — это страхование выезжающих за рубеж и страхование грузов. По ним мы видим, что ситуация сложная, мы знаем, что туроператоры сообщают о падении потока на сегодняшний день уже в два раза. Это значит, что у нас в два раза меньше туристов, которых мы можем страховать. Грузоперевозки падают, соответственно, у нас меньше грузов, которые мы можем страховать. Парк автомобилей никуда не девается, он остается, но и не растет. Падение продаж автомобилей в России — тоже об этом постоянно говорят. Темп роста снижается, плюс снижается пенетрация, потому что с повышением тарифов по КАСКО, к которому нас вынуждает ситуация, желание клиентов страховаться тоже снижается, количество застрахованных машин снижается. Это все ведет к снижению темпов роста, а потенциально и к отрицательным темпам роста страхового рынка.
— При слове "кризис" всегда каждый топ-менеджер задает себе внутренний вопрос, и сам без лукавства с глазу на глаз в кабинете на него себе отвечает: "Кто я в кризисе: кризис-менеджер или потерпевший от кризиса?". На ваш взгляд, вам и вашим коллегам сейчас в бизнесе удобнее без лукавства быть потерпевшими от кризиса или все-таки кризис-менеджерами и почему?
— Наверное, жизнь не настолько простая, чтобы быть или белым или черным — и то, и другое, конечно. С одной стороны, являясь одним из лидеров страхового рынка, то, что ситуация складывающаяся, очевидно, приведет к некому очищению рынка. Через те действия, которые ЦБ делает, через ужесточение контроля за страховым рынком, через то, что экономика просто не позволит многим нашим коллегам, конкурентам пережить этот кризис, конечно, будет происходить консолидация. Предыдущие кризисы уже показали, что в страховании клиенты постараются выбрать наиболее финансово надежную и устойчивую компанию с историей. Мы очень надеемся, что "Ингосстрах" как раз является такой компанией, в которой органическим образом бизнес сам будет перенаправляться. Это с одной стороны.
С другой стороны, конечно, мы отчасти потерпевшие, потому что намного приятнее руководить компанией в период роста, чем в период спада. Конечно, открывать новые точки продаж, развиваться в новых регионах, выпускать новые продукты — это всегда интереснее, просто с профессиональной точки зрения. Мы вынуждены себя отчасти сдерживать и инвестировать только в те проекты, которые, как нам кажется, максимально быстро принесут отдачу, мы вынуждены сокращать расходы. Вы знаете о том, что мы существенным образом переформатировали присутствие в региональной сети.
К сожалению, нам приходится не увеличивать количество людей, работающих в компании, а, скорее, наоборот. Но при всем этом "Ингосстрах" уже сейчас на практике продемонстрировал то, что даже в этих сложных условиях мы умеем ставить перед собой задачи и их выполнять. Если за 2013 год мы получили рекордный убыток, и это было большой, конечно, проблемой для руководства компании. Мы поставили курс на прибыльность компании: за девять месяцев, недавно были опубликованы результаты, мы получили прибыль 1,6 млрд руб., что позволяет мне гордиться теми результатами, которых в текущей ситуации на рынке мы достигли.
— Мы перешли к цифрам, вопрос тоже не столько провокационный, на который хотелось бы получить ответ. Как прокомментировать увеличение уставного капитала вашей компании в семь раз — до 17,5 млрд руб.? Какую цель "Ингосстрах" ставил, увеличивая уставной капитал?
— Давайте честно скажем: 2,5 млрд руб. уставного капитала, который был у "Ингосстраха" до этого повышения, совершенно не соответствовал нашей позиции на рынке. У нас есть уважаемые мной конкуренты, у которых уставный капитал и раньше был больше этого, но экономисты, финансисты прекрасно понимают, что уставный капитал — это больше все-таки формальное отражение реального положения дел, нужно смотреть на чистые активы компании.
Чистые активы у "Ингосстраха" всегда были одними из самых высоких на рынке, и это тоже не секрет, много об этом говорили, писали. В "Ингосстрахе" длительное время был корпоративный конфликт на уровне акционеров, который был разрешен в прошлом году. На сегодняшний день среди наших акционеров есть очень уважаемая мной страховая группа Generali, с которой у нас этих проблем нет, и это позволило нам изменять наш уставный капитал. Изменение, как я и говорил, достаточно формальное, но позволяет правильно позиционировать себя на страховом рынке среди наших коллег-конкурентов.
— Еще вопрос, связанный с цифрами вашей компании, достаточно шумной на сегодняшний день в СМИ: "Ингосстрах" не так давно осуществила рекордную выплату за всю историю российского страхования в размере 7,8 млрд руб.
— 7,8 млрд руб. — это итог выплат в пользу страхователя: "Ингосстрах" заплатил 7,4 млрд руб., у нас был сострахователь, мы страховали этот риск на 95%, был сострахователь на 5%. Мы являемся лидером в космическом страховании, мы начали этим заниматься в 1980-х годах, "Ингосстрах" участвовал более чем в 200 космических проектах, и мы искренне этим гордимся, то, что мы осуществляем такие выплаты, и вы это по результатам девяти месяцев прекрасно видите: никакого катастрофического эффекта на наш отчет о прибылях и убытках наш баланс не оказал, потому что, являясь профессиональным страховщиком, такие крупные риски, конечно же, перестраховываются, и никакой угрозы для финансовой устойчивости компании не несут.
— Михаил Юрьевич, за девять месяцев 2014 года были хорошие результаты у компании "Ингосстрах", в отличие от других страховщиков. Но мы сейчас не говорим о ваших конкурентах, мы говорим о ваших цифрах: за счет чего удалось достичь таких хороших финансовых результатов, за счет каких мероприятий?
— Тут с гордостью могу сказать, что искренне верю в то, что команда профессионалов, работающих в "Ингосстрахе", — одна из самых профессиональных на рынке. И если мы какую-то задачу перед собой ставим, то мы ее с большой долей вероятности выполняем. Как я говорил, по результатам 2013 года у нас был максимальный за всю историю "Ингосстраха" убыток. Он, в первую очередь, был связан с тем, что мы просчитались в ожиданиях того, как будет меняться законодательство по ОСАГО, в первую очередь, в регионах. Мы эту ошибку исправили, и по розничному страхованию, и по автострахованию у нас на сегодняшний день в целом по компании хорошая, нормальная прибыль.
— Насколько сложен будет для "Ингосстраха" переход на новый план счетов и отчетности по МСФО в соответствии с требованиями мегарегулятора?
— Задача непростая, "Ингосстрах" готовит отчетность по МСФО и проходит аудит по МСФО более 10 лет уже, переход именно на план счетов. Я как экономист хорошо понимаю, что задача мегасложная. В первую очередь, она связана с тем, что нам придется существенным образом изменять нашу IT-систему, а это всегда очень сложно. Есть ожидания, что количество проводок кратно увеличится, это значит, что нам потребуются новые сервера, новые разработчики IT-системы. Это непросто, но мы выдержим. Выдержат ли средние и мелкие компании, мне сложно сказать. Тут я, в принципе, забочусь о страховом рынке, потому что, если у нас будет массовый исход страховщиков, как я и говорил в первой части нашей беседы, для нас это, с одной стороны, конечно, некое конкурентное преимущество, потому что мы понимаем, что поток клиентов перераспределится в нашу сторону.
С другой стороны, если это превратится в неконтролируемый исход, это может только усилить кризис в страховании, и тоже давайте честно говорить, не добавит очко страховому рынку с точки зрения потребителя, который будет видеть эти проблемы и будет с большей осторожностью относиться к институту страхования в целом.
— Вы уже говорили о возрасте компании. Кого бы вы выбрали: традиционного своего специалиста — сотрудника, работающего много лет и сохраняющего традиции "Ингосстраха", или молодого, не знающего традиции, но привносящего какую-то свежую струю в работу, свежую жизнь, свежую кровь?
— Я эту задачу каждый день решаю, потому что в "Ингосстрахе" действительно так получилось. Я сам лично существенно моложе "Ингосстраха". У нас работает большое количество ветеранов, большое количество людей, которые и по 15-35 лет работают в компании. Это те люди, которые культуру "Ингосстраха" создавали, создают, проносят через года, являются ее носителями, и мы к ним с огромным уважением относимся и стараемся их максимально сохранить, с одной стороны. С другой стороны, вы правильно говорите, что без привлечения новых специалистов, новой струи какой-то, новой крови в компанию, есть опасность получить застойный эффект. Наверное, сочетание одного с другим является ключом к успеху.
— Мы говорим о традициях: в современном мире, бизнесе сейчас так называется "корпоративная этика", "корпоративный кодекс". Может ли сотрудник нарушить его и предать общее дело ради прибыли?
— Нет.
— Ни при каких обстоятельствах?
— Ни при каких обстоятельствах, у нас есть кодекс этики, к которому мы с большим уважением, очень серьезно относимся. У нас есть, конечно же, явно сложившаяся корпоративная культура. И я имел счастье работать в других страховых компаниях, вне "Ингосстраха", не как руководитель "Ингосстраха" сейчас говорю, а как человек, который знает "Ингосстрах" со стороны: "Ингосстрах", конечно же, среди других игроков рынка пользуется огромным уважением, в том числе, и, наверное, в первую очередь, за ту страховую культуру, корпоративную этику, которая у нас есть. Если вы пройдете по коридору, вы увидите, что у нас все обязательно здороваются друг с другом — это первое, что бросается в глаза тем, кто попадает в "Ингосстрах", многих удивляет. Прибыль — это важно, без прибыли мы не сможем жить, но нарушать корпоративный кодекс нельзя.
Я могу похвастаться по-хорошему: у "Ингосстраха" есть свой музей, это редчайший случай в корпоративном бизнесе, когда у страховой компании есть свой музей. Мы очень внимательно и трепетно к нему относимся, насколько мы знаем, таких корпоративных музеев мало в мире, мы его активно развиваем и используем как площадку для мотивации новых сотрудников. Я встречаюсь на этой площадке с кадровым резервом, мы обсуждаем дальнейшую стратегию развития компании, встречаемся с клиентами, на которых тоже очень большое впечатление это производит.
— Музей открыт для всех?
— Для всех, и то, что я всегда всем говорю: страхование — это тот вид бизнеса, который очень сложно визуализировать. Мы продаем обещания. Попадая в наш музей, — это отдельно стоящее двухэтажное здание, — вы можете почувствовать дух страхования, увидеть те документы, увидеть те артефакты, которые связаны со страхованием, услышать много очень интересных историй. У нас прекрасный хранитель музея — Татьяна Щербакова, мы призываем всех посетить наш музей, милости просим.
— Продолжим еще неуютными вопросами: вы сказали о музее, о деятельности, которая была достаточно сложная в 2014 году и на фоне конкурентов, и на фоне общего кризиса страхового. Очень часто клиенты, получающие и потребляющие продукт компании, достаточно скептически относятся к информации о том или ином продукте той или иной страховой компании. Говорим в общем и целом о рынке. На ваш взгляд, в достаточной ли мере и есть ли инструментарий, я имею в виду СМИ и прямую рекламу, и контентную рекламу, и даже соцсети, в достаточной ли мере правильным контентом на сегодняшний день обращаются страховые компании к своим потребителям в России?
— Тут, наверное, и к вам претензии. С какой-то точки зрения, и СМИ очень любят спекулировать и представлять страховщиков, как жирных котов, которые какие-то мегаприбыли получают, а их, на самом деле, как мы по последним конференциям видим, их не было и нет. Может быть, когда-то это было, на сегодняшний день конкурентная среда привела к тому, что ни о каких сверхприбылях речи идти не может, а такой образ до сих пор сохраняется.
Мы тоже во многом виноваты, потому что зачастую, наверное, страховщики пользуются мелким шрифтом, об этом тоже много говорится, когда в правилах или договорах страхования, в полисах страхования вписываются условия, на которые не обращают внимания в момент продажи услуги. Мы с этим активно боремся, и, наши клиенты знают, вводим так называемые декларации, которые иногда дополнительно к полису просим подписать клиентов в момент продажи полиса, все ли поняли, все ли вы прочитали, все ли условия понятны, чтобы в момент, когда происходит страховой случай, не находиться в ситуации, когда клиент ожидал одно, а мы выплату осуществляем, исходя из своего понимания, — это всегда очень некомфортно. Чем четче услуга описана в момент продажи, тем нам проще в момент урегулирования убытков. Вы знаете слоган "Ингосстраха": "Платит всегда". Мы ведем свой бизнес с целью справедливо и качественно урегулировать убытки, и как раз выплаты — это наш основной вид деятельности, то профессиональное, конкурентное преимущество, которое мы развиваем и поддерживаем в себе.
— О жирных котах вы сказали: действительно очень часто чем серьезней бизнес, тем больше у СМИ возникает вопросов и к руководителям этого бизнеса, и к самому бизнесу. На ваш взгляд, насколько сегодня деятельность страховых компаний должна быть открыта для читателей, для зрителей, для слушателей?
— Вы знаете, на днях мы проводили семинар для журналистов, более ста журналистов участвовало и из Москвы, и из регионов. Мы как лидер страхового рынка стараемся как раз развивать страховую культуру и среди страхователей, и среди СМИ. Я считаю, что это мегаважно для того, чтобы компания была максимально прозрачной. И если мы что-то будем утаивать, то таких легенд и историй о жирных котах становится больше, и мы с этим должны бороться, а бороться с этим можно только через повышение прозрачности ведения нашего бизнеса.
— Что бы вы хотели не то чтобы попросить, как новогодний подарок, но спросить о 2015 годе у мегарегуляторов?
— Мегарегулятор — не Дед Мороз, он не все пожелания может выполнить. Конечно, хотелось бы большей финансовой, экономической стабильности, в которой мы могли бы четче планировать, предугадывать нашу дальнейшую работу, потому что самая большая проблема для финансовых институтов — это высокая степень неопределенности. В высокой степени неопределенности мы лучше ничего делать не будем, чем развивать потенциально убыточный бизнес. Поэтому хочется прогнозируемости, и, если мы говорим конкретно о мегарегуляторе, о ЦБ, — очень важно продолжить тот диалог, который начался в этом году, он уже приносит свои плоды. Но его нужно развивать, нам нужно слышать друг друга, мегарегулятор должен учитывать мнения рынка, потому что, если будут какие-то изменения вводиться, не учитывая наше мнение, они могут завести не туда.