«Семейство Таннер»
Роберт Вальзер
Издательство "Текст", кажется, принялось за систематический выпуск русского Вальзера. Вслед за первым сборником рассказов швейцарского писателя "Сочинения Фрица Кохера" вышел первый его роман 1907 года. Вальзер — один из самых удивительных, необъяснимых писателей XX века, великий модернист, максимально бежавший любой значительности, весомости, ощутимости, проведший половину взрослой жизни в сумасшедшем доме, забытый и вновь и вновь открываемый уже больше полувека. "Семейство Таннер" — текст вроде бы чуть менее странный, чем Вальзер, привычный русскому читателю. Но так только кажется. Молодой человек по имени Симон Таннер (если знать кое-что про биографию Вальзера, в нем без труда узнается автор) переходит с работы на работу, из города в город, он ищет себя, набирается опыта, узнает людей. Слушает наставления близких и ведет с ними задушевные беседы. В романе фигурируют трое его братьев: старший — ученый, средний — художник, еще один — сумасшедший, и сестра — тихая школьная учительница. Симон размышляет, что такое любовь, труд, природа, город, и много думает о том, как занять достойное место в обществе и найти себе применение. В общем, формально это — классический роман воспитания, но что-то в нем не так. Герой нигде не задерживается больше чем на пару месяцев, а то и недель. Ему везде одинаково хорошо, и отовсюду он хочет уйти. На последней странице он — ровно такой же, каким был на первой. Ни одна встреча, ни один опыт не меняют его. Он — мечтатель, беспочвенный, бесконечно глубокий в своей абсолютной поверхностности человек. Его комичные при всей их рассудительности речи длятся иногда по 10 страниц, но неизменно срываются в пустяк, толчение воздуха. Мы никогда не верим герою, а герой того от нас и хочет. Если нормальный роман воспитания — это текст о возрастании, "Семейство Таннер" — история умаления. Не трагического исчезновения — пока что нет,— но интеллигентного, робкого эксцентричного поклона: не принимайте меня всерьез, прошу вас, сделайте мне тем одолжение, если вы меня сколько-нибудь уважаете. И да — это все же восхитительно странный роман. В нем будто бы так и не происходит никакого события, провал следует за провалом, но вся эта суета наполнена тихим необъяснимым восторгом перед маленькой незначительной жизнью. И еще — пока очень далекой, пребывающей в значительном отдалении, но отчетливо различимой болью, безумием, которое можно временно заклясть тысячью бредово-рассудительных конструкций. Но изгнать до конца невозможно.
"Текст"
«Тень черепахи»
Аркадий Драгомощенко
Умерший в 2012 году поэт, прозаик и эссеист Аркадий Драгомощенко был одним из самых влиятельных авторов позднего ленинградского андерграунда, а в следующие десятилетия — одной из центральных фигур, организовывавших вокруг себя интеллектуальную жизнь Петербурга. С одной стороны — типично питерский обаятельный эстет, человек-миф, с другой — интеллектуал западного образца. Драгомощенко старательно покидал пространство "русского письма", пытался привить к русскоязычной поэзии англоязычный авангард, разомкнуть ее и заставить читателя так же размыкать, сбивать собственные навыки понимания. Его привычные тексты будто бы недружелюбны, требуют постоянного усилия — чего-то вроде внутреннего перевода, сосредоточенной дешифровки. Но дело как раз в том, что к впервые опубликованному раннему роману (повести? эссе? беллетризованному дневнику?) "Тень черепахи" это не совсем относится. Этот текст отчетливо вписан в ленинградскую речь начала 70-х годов. Юношеское самонаблюдение, прогулки и цитаты, небольшие литературные дрязги, пронзительные эротические опыты, по-детски глубокие мысли о счастье и страдании. Это как бы очень простой текст человека, который вот-вот будет писать очень сложно. Автор в нем будто готовится надеть маску взрослости, стать чем-то. Но пока он почти что гол. Драгомощенко — писатель, именно такой наготы для себя не допускавший. Оттого "Тень черепахи", при всей своей горделивости и уме, кажется текстом почти беззащитным, и это в нем особенно трогает.
"Борей Арт"
«Словарь основных исторических понятий. Избранные статьи в двух томах»
Эти полторы тысячи страниц — лишь малая часть восьмитомного издания "Основные исторические понятия. Исторический словарь общественно-политического языка в Германии", выходившего по-немецки целых 15 лет с начала 70-х и ставшего основой новой гуманитарной школы — истории понятий. Задумал его знаменитый историк Рейнхард Козеллек, из других известных русскому читателю фигур активное участие принимал Ханс Ульрих Гумбрехт — автор довольно популярной в гуманитарных кругах книжки "1926", тоже своего рода словаря всех на свете вещей, связанных с одним годом. Для державших этот том в руках более или менее ясно, как устроена история понятий. В русском издании словаря Козеллека и его коллег, помимо концептуального введения,— восемь текстов. Темы: история, современность, публичность, политика, революция, гражданин, общество, народ. Несмотря на свою грандиозность, словарь этот не совсем универсальный. Это — во многом немецкий взгляд на историю, но тем не менее он невероятно полезен. Теперь, если задаешь себе простой вопрос, что собственно значат слова, которыми мы все время пользуемся, говоря о политике,— знаешь, куда обратиться.
НЛО