Фестиваль танец
Фото: Коммерсантъ / Виктор Васильев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Виктор Васильев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Виктор Васильев / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Виктор Васильев / купить фото
В Санкт-Петербурге открылся пятый международный фестиваль искусств "Дягилев P.S.": британский авангардист Уэйн Макгрегор и его Random Dance Company представили на сцене Александринского театра спектакль "FAR" на музыку Бена Фроста. Рассказывает ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА.
Сергей Павлович Дягилев, как известно, поначалу приучал Европу к русской живописи. И только потом, испытав на выезде симфоническую музыку и оперу, нашел безотказное оружие — балет, в котором можно было объединить и живопись, и музыку, а иногда добавить и оперу. А потому и названный его именем фестиваль искусств не отказывает себе в разнообразии: в программе этого года и выставки, и опера — в театральном и концертном исполнении, и музыкальный хеппенинг во дворце Меньшикова, и лекции с мастер-классами. И, конечно, балет, точнее — танец, поскольку к классическому балету хедлайнеры фестиваля отношения не имеют.
Впрочем, открывавший фестиваль Уэйн Макгрегор — резидент-хореограф лондонского "Ковент-Гардена", главной классической труппы Великобритании. Однако задолго до того, как он начал проводить свои эксперименты над "классиками", у него уже была своя труппа — Random Dance, которую он создал в 1992 году зеленым юнцом и с которой с тех пор не расстается. Его союз с придирчиво отобранными танцовщиками, в которых он более всего ценит не разносторонние телесные умения, а интеллект и воображение, в полном смысле слова творческий: хореография новых спектаклей вырастает из актерских импровизаций на заданные темы, казалось бы, отанцовыванию не поддающиеся. Дело в том, что интересы самого Макгрегора поглощены материями нетеатральными — нейробиологией, к примеру, или когнитивными науками. С профессорами из этих сфер он сотрудничает уже лет двенадцать, выдавая, как ни странно, отнюдь не танцевальные трактаты, а весьма зрелищные и даже эмоциональные спектакли.
Открывший фестиваль "FAR" (2010) — аббревиатура названия книги историка Роя Поттера "Flesh in the Age of Reason" ("Плоть в век разума"), вдохновившей Макгрегора наряду с трудами просветителя Дидро на исследование взаимозависимости тела и интеллекта. Своей локальной задачей хореограф провозгласил обнаружение устойчивых телесных навыков и радикальное их искоренение, построив на этом лексику своего танцевального спектакля. Собственно, и раньше артисты Макгрегора не танцевали как им удобно и привычно: выломанные из суставов конечности; ноги, разорванные на 240 градусов; кости таза, словно отделенные от позвоночника; и сам хребет, извивающийся в любую сторону со змеиной непринужденностью,— фирменные черты авторского почерка. Однако в "FAR" эти экстремальности представлены рядом с телесной нормой, оттенены почти бытовой жестикуляцией, отчего эффект удваивается. Нечеловеческие изломы пластики оказываются, в сущности, предельным выражением человеческих отношений, радикальной формой самопознания.
Это часовое исследование человеческой природы напрочь лишено наукообразного занудства. Начинается оно превосходным дуэтом, окрашенным типично британским юмором: под божественный голос Чечилии Бартоли, исполняющий барочную арию, партнеры испытывают друг друга внезапными стрессами нелогичных поддержек, нежданных падений и вывихнутых батманов, взлетающих из вполне куртуазных реверансов. Испытания на совместимость пара не выдерживает — побеждает индивидуализм: поддержки все чаще сменяются параллельными соло. Увлеченные собственным танцем партнеры уже не замечают друг друга до самого финала, когда укладываются в позе микеланджеловского Адама перед задником — прямоугольной панелью, на которой звездными вспышками, бегущими дорожками, изменением и пульсацией цвета, цифровыми рядами транслируются зашифрованные заповеди ученых богов XXI века.
Так же последовательно, как телесные привычки и навыки человеческого общения, Уэйн Макгрегор разрушает канонизированные формы танца. По всем законам традиционная череда соло — пластические портреты действующих лиц — должна смениться ансамблями и выстроенным сценическим рисунком, ан нет: едва намечающиеся диагонали и линии тут же распадаются, одинаковых комбинаций не существует — и, будь на сцене хоть все десять человек, каждый танцует сам по себе. Скрежетания "шумового террориста" Бена Фроста доводят эту программную нестройность до раздражающе тревожного хаоса, и редкие моменты, когда артисты работают синхронно и с геометрической стройностью, воспринимаются с благодарным облегчением.
Но именно благодаря такому дозволенному волюнтаризму, дающему возможность артистам показать себя во всей красе, "FAR" оказывается одним из самых танцевальных и самых индивидуализированных балетов Макгрегора. Каждого можно рассмотреть как под микроскопом — и рослого мулата Луиса Макмиллера с его тигриным телом, и эмоционально-гибкого Альваро Дуле, и рыжеволосого юнца Трэвиса Клозен-Найта с его чувственной и нервной пластикой. Но, поскольку мужская часть труппы явно превосходит женскую — умениями, телесной одаренностью, харизматичностью, "FAR" выглядит преимущественно мужским балетом. И даже в финальном дуэте, созерцательном и трогательном, в котором впервые между партнерами возникает подобие интимности, главной оказывается не угасающая в поддержках и обводках женщина, а юный Трэвис, растерянно разглядывающий тяжелые руки неподвижно лежащего тела, прежде чем самому скрыться во тьме небытия. Разум, как и в XVIII веке, победил плоть. Опыт материалиста Макгрегора удался.