В Пушкинском музее открывается выставка французского рисунка из собрания музея Альбертина. Казалось бы, нас трудно удивить французами, но это тот случай, когда ценность экспозиции не в новизне, а в старомодности
Фото: © ALBERTINA MUSEUM, 2014.
Фото: © ALBERTINA MUSEUM, 2014.
Фото: © ALBERTINA MUSEUM, 2014.
Фото: © ALBERTINA MUSEUM, 2014.
Выставка, которую везут в Москву по случаю австрийско-российского года, это в некотором смысле выставка из старой Альбертины. То есть за те десять лет, что прошли с момента грандиозной реконструкции, все привыкли к новой Альбертине, лидеру среди австрийских музеев по посещаемости, этакому венскому "гуггенхайму", конвейеру выставок-блокбастеров, оборотной стороной чего являются разного рода сомнительные спонсорские истории. Заполучив коллекцию Герберта Батлинера, Альбертина и вовсе превратилась в музей модернизма, где о старом собрании напоминают разве что факсимиле, развешанные в отреставрированных до пугающего блеска парадных габсбургских покоях. Копии отменные, так что большинство посетителей уверено, будто видели самого настоящего Дюрерова "Зайца". Но старая Альбертина, носящая имя своего создателя, герцога Альберта Саксен-Тешенского, совсем потерялась в процессе ребрендинга. Меж тем это до сих пор одно из крупнейших и одно из лучших собраний графики в мире.
Никола Пуссен. «Нимфа, седлающая козла, с сатиром и спящим амуром», около 1626 года
Фото: © ALBERTINA MUSEUM, 2014.
Там в общей сложности порядка миллиона единиц хранения. В том числе 50 тыс. рисунков, 900 тыс. гравюр, 20 тыс. плакатов, 20 тыс. листов архитектурной графики, 4,5 тыс. фотографий. И это лишь количество. Качество же имеет отношение не только к именам, представленным в коллекции. К Дюреру, Микеланджело, Брейгелю Мужицкому, Рубенсу, Рембрандту, Климту, Шиле. Качество интеллектуальной работы, затраченной на коллекцию графики Альбертины, вполне соответствовало уровню вещей — эталонное качество каталогов и исследований, выходивших из недр музея. Здесь, например, всю жизнь прослужил ученик великого искусствоведа Макса Дворжака и сам великий искусствовед Отто Бенеш: между Первой и Второй мировыми — хранителем, после Второй мировой — директором (уволенный сразу после аншлюса, он эмигрировал в Штаты, чтобы в 1947-м вернуться и возглавить музей). Можно сказать, благодаря Бенешу мы смотрим на искусство Ренессанса другими глазами, знаем, ценим и любим Северное Возрождение не меньше, чем итальянское,— и эта точка зрения была выбрана в Альбертине. Впрочем, в Москву привезут не северные школы и не итальянцев, а золотую середину, то есть Францию.
Собрание французского рисунка у Альбертины образцовое, как, впрочем, и собрание французского искусства в Эрмитаже, часть которого в советское время была передана ГМИИ имени Пушкина. Что понятно и характерно: на протяжении двух веков Европа могла наблюдать чемпионат по любви к Франции вообще и французскому искусству в частности, где бесконечно соревновались Австрия и Россия, Вена и Петербург. Казалось бы, нас трудно удивить французами, но в ГМИИ придумали остроумный ход: часть альбертиновских рисунков будет выставлена в постоянной экспозиции — в качестве комментариев к картинам. "Венера у Вулкана" Натуара временно обзаведется подготовительным этюдом фигуры богини, изящно присевшей на облако, "Савоярка" Фрагонара — двойником, акварельной фрагонаровской "Девушкой с сурком". Основная часть выставки — чуть менее ста листов — разместится в колоннаде парадной лестницы: это своего рода подробная история французского искусства XVI-XIX веков, от маньеризма до реализма.
Франсуа Буше. «Венера с Амуром и голубями»
Фото: © ALBERTINA MUSEUM, 2014.
Французский карандашный портрет времен, описанных в исторической эпопее Дюма-отца, косвенно знаком нашему телезрителю по бесконечным сериалам: кинохудожники лепят своих генрихов анжуйских и наваррских с воздушных рисунков работы многочисленных семейств Клуэ и Дюмустье. Теперь можно сличить копии с оригиналом: на выставку приедет портрет молодого человека карандаша Пьера Дюмустье I. Поздний маньеризм представлен композициями великих лотарингцев, знаменитого Калло, разрекламированного Гофманом и Бертраном, и менее известного, но не менее прекрасного Белланжа, которому не посчастливилось с именитыми пиарщиками. Зато его, как и Калло, считали исключительно рисовальщиком и гравером, пока в Эрмитаже не обнаружилась почти караваджистская по остроте светотеневых контрастов картина "Оплакивание Христа" его кисти.
Конечно, не обойдется без французских итальянцев, Пуссена и Лоррена, которые словно бы состязаются друг с другом в изображении идиллических видов Тибра и мифологических пасторалей. Ведь Альбертина обладает одной из самых больших коллекций лорреновских рисунков — на зависть англичанам, любителями природы, учредившим культ пейзажиста, которого в английской традиции принято звать по имени, просто Клод, как Леонардо или Рафаэля. Не обойдется и без их противников. Пока Пуссен с Лорреном, космополиты и предатели родины, отсиживались в Италии, предпочтя простую артистическую жизнь Вечного города сложному аристократическому изяществу придворных интриг, при дворе — на благо короля и Франции — трудилась партия патриотов: Симон Вуэ и ученики, Лебрен, Лесюер и Миньяр, впрочем, тоже изрядно перессорившиеся между собой.
Эжен Делакруа. «Гамлет и Горацио на кладбище», около 1828 года
Фото: © ALBERTINA MUSEUM, 2014.
Они-то и составят Академию, ядро французской школы, незыблемой, непоколебимой, безупречно отлаженной фабрики стиля, в единстве и борьбе с которой рождалось все лучшее во французском искусстве последующих столетий. Фламандская интервенция Ватто, итальянский ревизионизм Юбера Робера, революция Давида, романтический бунт Делакруа, консервативный поворот Энгра — до поры до времени Академия выдерживала все удары. Коро, Домье, Милле — выставка вплотную приблизится к импрессионизму, но не перейдет опасного рубежа. Коль скоро на гастролях старая Альбертина, со старомодной музейной осторожностью смотрящая на современное искусство.
"Рисунки французских мастеров из музея Альбертина, Вена", ГМИИ имени Пушкина, с 17 ноября по 15 февраля