Внезапный занавес

Новая программа шведского Королевского балета

В рамках Стокгольмской недели танца Королевский балет Швеции представил свою последнюю премьеру — трехчастную программу "Bill". Неожиданное сочетание несхожих работ Уильяма Форсайта, Кристал Пайт и дуэта Шарон Эяль—Гай Бехар ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА сочла вполне оправданным.

Постановкой израильского дуэта Эяль—Бехар под названием «Bill» Королевский балет Швеции рассчитывает завлечь молодую аудиторию

Фото: Urban Joren

Фестиваль балет

В троице одноактных балетов под общим названием "Bill" (по имени последней работы программы) нет ни одного произведения шведского автора — это типичный образчик космополитической стратегии, свойственной многим серьезным мировым труппам. В сочетании этих балетов трудно разглядеть художественную концепцию, зато очевидны практические задачи. Современная классика в виде "Artifact Suite" Уильяма Форсайта — это обязательная программа, пропуск в мировую балетную элиту. Новый балет на двоих "The Other You" в постановке модной канадки Кристал Пайт — присяга актерскому балетному театру. "Bill", свежее сочинение израильского дуэта Эяль--Бехар,— приманка для молодых зрителей: постановщики специализируются на клубно-рейвовой культуре с некоторой претензией на метафизику. Столь демонстративное разнообразие стилей и жанров обычно полезно для труппы и приятно для публики — трудно заскучать на тройчатке, учитывающей интересы зрителей любого возраста и степени подготовленности.

Конечно, грандиозную "Artifact Suite", поставленную Форсайтом на музыку Баха и Эвы Кроссман-Хехт 30 лет назад, в первый год его руководства Балетом Франкфурта, оценить во всей красе может лишь опытный балетоман, готовый вникнуть в тонкости этой "игры в классики". Форсайт здесь прошелся по ключевым темам балета ХХ века — от "принципа случайности" Мерса Каннингема до баланчинской балетной техники — и по каждой из них высказался самым радикальным образом. Но вообще-то можно и не знать, что хореограф тут довел до абсолюта каннингемовские эксперименты со сценическим пространством, а просто ахать или хихикать каждый раз, когда в разгар танца с гулким стуком падает занавес, аннулируя это самое пространство. Или с чистым сердцем удивляться виртуозности, с которой артисты выкручивают туры из шатких наклонных положений или выворачивают конечности за положенные им пределы, не догадываясь при этом, что Форсайт не просто деконструирует классическую геометрию, но создает собственную, нелинейную систему танца — новую не только в эстетическом, но и в физиологическом смысле. В сущности, это класс-концерт XXI века, на пару десятков лет опередивший свое время и по сей день доступный лишь немногим труппам.

Шведские артисты, далеко не идеальные по телосложению и данным, в целом с "Artifact Suite" справились. Обе солирующие пары — условно "лирическая" и условно "темповая" — танцевали четко и грамотно, хоть и без особого драйва. Кордебалет отменно держал интервалы и линии, не запутался в ловушках мудреных лабиринтов, которыми Форсайт обустроил свой балет, и семафорил руками с военной четкостью. Женские сольные тройки выдерживали ровность и темп, однако необходимой дюжины мужчин-солистов в труппе не нашлось. Впрочем, недочеты не бросались в глаза — оплошавшие тонули в массе разнонаправленно и разнородно танцующих артистов: Форсайт, сохранив иерархическую пирамиду классического балета, позволил каждому ее кирпичику иметь личный голос.

После форсайтовского высшего пилотажа балет-дуэт "The Other You" — про взаимоотношения персонажа со своим подсознанием — кажется нарочито бесхитростным. Хореограф Кристал Пайт не чурается ни избитых тем, ни запретной для "современников" музыки Бетховена, ни открытой театральности. Потому что умеет сочинять нетривиальные вещи из, казалось бы, использованных материалов — пантомимы, бытовых жестов, простейших, но безошибочно необходимых движений. Круг неяркого света, из мрака выступают покрытые чехлами стулья, на рубеже света и тьмы встречаются двойники (Энтони Ломульо и Антон Вальдбауэр). Сначала зеркально дублируют движения, будто прощупывая возможности друг друга; потом каждый обретает собственную пластику, которую пытается навязать противнику. Пятачок сцены становится ареной битвы балетных мистера Хайда и доктора Джекилла, и в этом психологическом триллере нежданный микрожест способен поразить вернее, чем наотмашь брошенный батман.

Массовый молодежный "Bill" оставлен на десерт. Клубы разноцветного дыма, психоделическая музыка, голые (в латексе телесного цвета) бесполые гомункулы — москвичи могли ознакомиться с фирменным стилем дуэта Эяль--Бехар на недавних гастролях их труппы L-E-V в рамках "Золотой маски". Ради шведской балетной труппы хореографы изменили своим привычкам, придумав серию гротесковых мужских соло, очень разных, весьма забавных и довольно виртуозных, придерживаясь, однако, табу на пируэты и трюковые прыжки. Обоеполые массы, высыпавшие на сцену после этого, почти "пахитного", парада солистов, выдали ударный сет, в котором доминировала забойная походочка, крайне издевательская в своей дискретной развинченности.

Увы, веселый напор финала оценили немногие: и без того неполный зал Стокгольмской оперы к третьему акту опустел едва ли не наполовину — к великому удивлению корреспондента "Ъ", которая бы не отказалась увидеть такой "Bill" в афише, скажем, Большого театра. Но, похоже, переевшие современного репертуара шведские зрители жаждут пачек и пуантов: они заранее предвкушают скорую премьеру "Раймонды", которую Королевский балет готовит в оригинальной версии Понтуса Лидберга,— там все действие развивается в недрах балетной труппы, а в любовном треугольнике вместо сарацина и крестоносца участвуют премьер и его дублер. У нас со шведами точно как в пословице: "У кого щи жидкие, а кому жемчуг мелок".

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...