Директор группы стратегического и операционного консультирования КПМГ Алексей Назаров — о стратегии развития регионов в период экономической стагнации и международных санкций.
Фото: Роман Яровицын, Коммерсантъ
— В этом году эксперты КПМГ исследовали состояние малого и среднего бизнеса в России. Его поддержка сегодня крайне актуальна как на федеральном, так и на региональном уровне. Как обстоят дела, на ваш взгляд?
— Основная проблема в том, что влияние малого и среднего бизнеса (МСБ) на экономику очень слабое — на МСБ приходится около 10% ВВП, международный бенчмаркинг (лучшие международные показатели — «Ъ») составляет около 50-60%. Например, в США доля малых предприятий в структуре ВВП — около 50%.
Понятно, что малый бизнес нужно развивать, вопрос — каким образом. При более детальном изучении ситуации выясняется, что по количеству малых предприятий мы на сравнимом уровне с лидерами по данному направлению. Наша основная проблема — качество малого бизнеса. В России более 87% в структуре всех компаний МСБ занимают микропредприятия. Это те предприятия, которые генерируют меньше всего добавленной стоимости, создают минимум рабочих мест. И главный вопрос в том, как от микропредприятий переходить к малым, а от малых — к средним.
Наращивать обороты малых предприятий можно экстенсивно и интенсивно. К экстенсивным методам, например, относится увеличение численности персонала. Но в данный момент в стране с экономической точки зрения экстремально низкий уровень безработицы, и трудовых ресурсов для малого и среднего бизнеса не хватает. Еще один метод — переводить сотрудников из крупного бизнеса в малый. Делать этого нельзя, поскольку производительность труда и уровень зарплат в сегменте МСБ в два раза ниже, чем в крупном. Остается интенсивный путь — повышать производительность труда в малом и среднем бизнесе. И в этом вопросе предпринимателям может помочь государство.
Мы изучали международный опыт развитых и развивающихся стран, их программы и пришли к выводу, что действия, который предпринимают федеральные власти, соответствуют лучшим международным практикам. Есть вопросы к финансированию: в России на поддержку одного МСП выделяют около 3 тыс. руб., в США — 5,7 тыс. руб., в Малазии — в 30-35 раз больше.
— Но существующие федеральные программы не могут одинаково успешно использоваться всеми регионами?
— Задача федеральных властей — предоставить максимально широкий спектр инструментов, которые регион может использовать. Дальше регион решает сам, какие меры наиболее применимы в его ситуации. Безусловно, регионы должны быть сегментированы — нельзя сравнивать Ленинградскую область с Ямало-Ненецким автономным округом.
При изучении положения МСБ в региональном разрезе, КПМГ выявила зависимость между развитием малого и среднего бизнеса и уровнем урбанизации: чем больше городских жителей, тем больше предприятий МСБ. Разнятся регионы и по качеству малого бизнеса. Поэтому каждый субъект должен выбирать то направление работы, показатели по которому не соответствуют желаемому уровню. Если у предприятий МСБ хорошие финансовые обороты, но их мало, значит, нужно увеличивать количество, если компаний много, но финансовый результат не высокий — работать над качеством бизнеса.
Например, в Нижегородской области все в порядке с объемом малого бизнеса, но по сравнению с другими экономически схожими регионами, субъектов МСБ не так много. В качестве инструментов, направленных на увеличение количества компаний сектора, регион может использовать бизнес-инкубаторы, выдавать гранты на открытие нового бизнеса, проводить обучающие семинары для начинающих предпринимателей.
— Сегодня в Нижегородской области 10 бизнес-инкубаторов, но, как вы сами отмечаете, количество предприятий малого и среднего бизнеса не большое. Значит, этот инструмент используется неэффективно?
— Как говорится, цыплят по осени считают. У меня есть пример нижегородской компании, которая выросла в бизнес-инкубаторе from zero to hero. Начала с маленького бизнеса, подросла, перекредитовалась, получила субсидии на покупку оборудования и выросла до среднего предприятия. Но есть и другие примеры. Я был на бизнес-саммите, где слышал, как предприниматели говорили, что к крупному бизнесу им не подобраться, потому что «все уже попилено» — заказы, поставщики… При этом встает так называемый предприниматель и говорит: «У меня есть оборудование, 30 человек сотрудников, но я не знаю, что мне производить и куда потом это продавать». Этот подход малого бизнеса — «я такой хороший и красивый, дайте мне заработать» — в корне не верный.
Цель любого бизнеса — заработать деньги. Проблема — рынки сбыта и доступ к ресурсам. Решение проблемы — создание конкурентного преимущества в условиях рынка. Преимущество может выражаться в чем угодно, в качестве товара, услуги, персонала, даже в наличии административного ресурса, пусть это не устойчивое и не долгосрочное преимущество, но оно может быть использовано. Поэтому странно слышать, когда человек, называющий себя бизнесменом, говорит: «Научите меня продавать». Как говорил Гейтс, сначала продай, а потом произведи.
— Если говорить о развитии крупного бизнеса, какой должна быть стратегия регионов?
— Любая стратегия развития крупного бизнеса в регионе всегда строится вокруг тех производств, в которых субъект традиционно успешен. У большинства областей есть понимание, что если на территории региона динамично развивается промышленность, то сельским хозяйством можно не заниматься, потому что у соседнего субъекта это получается гораздо лучше и продукцию можно импортировать. Но тут возникает социальная ответственность. Потому что в агрокомплексе трудится несколько сотен тысяч человек, и если завтра регион перестанет дотировать этот сектор, возникнет социальная напряженность. Это неэффективное распределение ресурсов, но от социальных обязательств никуда не денешься. И экономический рост регионов тормозится, в том числе и от этого. В условиях стагнации экономики это замкнутый круг. Хотя для моногородов есть выход — специальная программа по запуску новых проектов, чтобы население не зависело от одного предприятия.
— Сегодня много говорится о необходимости поддержки промышленных предприятий. Как это может делать регион со своей стороны, кроме традиционных методов — предоставления налоговых льгот, создания кадровых ресурсных центров?
— Лоббированием интересов компании, административным ресурсом. Но здесь должен быть баланс. Часто руководители промышленных предприятий жалуются на отсутствие заказов, говорят, что остановятся и не будут работать. Нужно понимать, что в такой ситуации, по сути, на власть перекладывается ответственность за неэффективное управление и неправильное планирование. Руководитель предприятия наверняка знал заранее, что заказы закончатся, и тогда возникает вопрос о его компетентности.
Промышленные предприятия, как и все остальные, должны уметь продавать свою продукцию, а не просить дать заказ.
Хотя в целом нужно отметить, что Россия никогда не умела продавать. Один из генеральных директоров крупной компании как-то сказал мне: «Русский человек — кто угодно: воин, землепашец, научный сотрудник, но не продажник». В России даже само отношение к продавцам негативное и выражается в том, как их называли, например, в 1980-90-ые — спекулянтами. Это сложилось исторически, и мы до сих пор с этим сталкиваемся. Мы не знаем, как продавать, и самое главное — как производить конкурентоспособную продукцию. Почему промышленники просят отрезать от госзаказа иностранные предприятия? Потому что при прочих равных во многих индустриях продукция зарубежных предприятий будет более конкурентоспособной.
Выбранная сегодня стратегия импортозамещения с одной стороны правильная, но с другой — мы загоняем себя в угол, потому что мы вроде бы создаем основу и стимулируем долгосрочный экономический рост, но делаем это искусственно.
При этом у нас есть примеры крупнейших компаний, даже отраслей, которые выросли без государственной поддержки. Например, телеком и IT-индустрии выросли с нуля. На мой взгляд, следует поощрять именно такие проекты, а не те, что постоянно требуют помощи государства.
— Один из способов развития территорий — привлечение инвесторов. Существует рецепт, как это делать эффективно, какие инструменты использовать?
— На самом деле вокруг отношений с инвестором все всегда строят какую-то большую историю. В то время как привлечение должно начинаться с элементарных шагов. Я знаю иностранного инвестора, который прилетел в один из регионов России, несколько часов просидел в аэропорту, дождался следующего рейса и улетел обратно. Его никто не встретил, хотя обещали заказать трансфер, не отвез в гостиницу, и встреча не состоялась. Любой инвестор, независимо от того, человек это или компания, всегда делает стандартный набор шагов, прежде чем начать строить бизнес в каком-то конкретном регионе. Сначала он делает скрининг страны, потом региона. На этом этапе возникают вопросы, может ли он позвонить в регион и поговорить на английском языке с чиновниками, прочитать необходимую информацию на сайте органов власти, не прибегая к помощи переводчика, могут ли ему организовать встречу и площадку для общения. Только после этого начинают работать экономические факторы: стоимость подключения к сетям, земли, аренды, наличие преференций и бонусов. Если уже на первом этапе инвестору не оказывают должного внимания, а работать в регион он приходит на пять, десять, двадцать лет, зачем ему вообще рассматривать возможность реализации бизнеса на территории этого субъекта?
— Сейчас Россия ведет переговоры о привлечении китайских инвесторов к реализации проекта высокоскоростной магистрали (ВСМ) Москва — Нижний Новгород — Казань. Ожидается, что его реализация приведет к экономическому росту. Нижегородская область уже подсчитала, что приток инвестиций за время реализации проекта достигнет 3 трлн руб. На ваш взгляд, ожидания оправданы?
— Китай — это очень интересная история. Эта страна никогда ничего не делает просто так. Например, китайцы вышли в Африку, чтобы нарастить свое влияние в регионе Суб-Сахары, и инвестировали в инфраструктуру огромные средства. Но на этой инфраструктуре, как грибы после дождя, стали вырастать китайские компании.
Для нас Китай — очень молодой и агрессивный конкурент, который развивается динамично, планомерно, и во всех сферах жизни и политики всегда придерживается только своих интересов. Какой сейчас интерес у Китая к России? Один — ресурсы. Вряд ли мы можем предложить китайским производителям технологии — во многих сферах они давно опередили нас.
В чем наша выгода — мы закрываем бюджетную дыру, позволяем частично переориентировать выпадающие доходы от экспорта в Европу. Но в долгосрочной перспективе, если в реализации проекта ВСМ будут участвовать китайские компании, то выиграют от этого они, потому что получат рынок сбыта своей продукции. Здесь работает стандартная схема: вы помогаете стране инвестициями, а взамен обязываете заемщика покупать ваши технологии, оборудование, приглашать своих специалистов. В итоге весь мультипликативный эффект от этого проекта уходит к инвестору, потому что он произвел технику, затратил на это свои ресурсы, привлек своих людей.Сегодня мы бросились к Китаю с распростертыми объятиями, и главное, чтобы нас в этих объятиях не задушили.
— Вернемся к вопросу стратегии развития регионов. Какой должна быть сегодня финансовая политика субъектов? Что лучше — наращивать кредитное плечо и отчитываться об успешной реализации госпрограмм или стараться сократить затраты и раздать долги?
— Все зависит от ситуации в регионе, ресурсов, бюрократического аппарата, уровня закредитованности, взаимоотношений с федеральными властями. Сегодня для субъектов федеральные органы власти не только управляющая структура, но и инвестиционная. Нужно уметь правильно работать с федеральными целевыми программами, субсидиями, мерами поддержки, чтобы получать средства и решать свои проблемы. Это один из вариантов. Однако не все регионы активно пользуются этими инструментами, потому что есть госпрограммы, бюджеты которых не выбираются. То есть федералы деньги выделяют, а регионы их не берут.
Другой — введение налога с продаж, цель которого решить проблему дефицита бюджета в условиях возрастающей нагрузки от выполнения майских указов, но в силу последних новостей его перспективы размыты.
Что касается государственных кредитов, то рано или поздно Федерация попросит деньги обратно. Какая стратегия лучше: США — с высоким уровнем закредитованности, или России — с минимальным уровнем внешнего долга? На разных стадиях — разная.
На данном этапе, мне кажется, нужно достаточно консервативно подходить к этому вопросу в силу стагнации экономики. Если эти деньги не генерируют экономического роста и направляются только на решение социальных проблем, то регион их просто проедает, не создавая платформы для развития. Поэтому лучше сокращать кредитные затраты на социальные проекты, а в случае с проектами, которые создают добавленную стоимость и экономический рост, использование заемных средств в правильной пропорции может быть оптимально.