В Мариинском театре завершаются репетиции балетов Джона Ноймайера, главы стационарного авторского театра в Гамбурге. Он давно пребывает в статусе классика, а его опусы в обязательном порядке приобретают респектабельные балетные труппы. Теперь таковой сочла себя и Мариинка.
Слава Ноймайера (John Neumeier) началась в 1970-е — вместе с созданным им самим Гамбургским балетом. Случай Ноймайера — редчайший: в свое время он уехал за профессией из вполне прогрессивной в этом смысле Америки в Европу, обосновался в Германии, которая во многом его стараниями вскоре вошла в число балетных сверхдержав. Мастер на все руки, он приучил интеллектуалов кайфовать от слезоточивой "Дамы с камелиями", а широкую публику — от многотрудных хореографических полотен симфоний Малера. Поклонник эпохи Дягилева, он превратил Гамбург в фэн-клуб Вацлава Нижинского. И сам стал одной из главных городских достопримечательностей.
На пресс-конференции, данной в Мариинке за несколько дней до премьеры, Ноймайер разыгрывал роль профессора. Ответ на каждый вопрос превращался в мини-лекцию обобщающе-теоретического плана. Мэтр объяснил разницу между абстрактной, программной и сюжетной хореографией, развернуто обосновал связь балета и поэзии и враждебность его прозе, а также многое другое. Только потом — о грядущей премьере.
Покажут три одноактных балета. Все три, по классификации Ноймайера, относятся скорее к программным, чем к абстрактным: их содержание навеяно музыкой. Первые два на музыку Дворжака поставлены в начале 1990-х, вместе с Ноймайером их переносит в Мариинку ассистент Радик Зарипов, впоследствии он будет приезжать в Петербург с инспекциями. Spring & fall на музыку Дворжака, по мнению Ноймайера, является реверансом в сторону Мариуса Петипа, привившего французской технике русскую национальную координацию. В Spring & fall Ноймайер пошел тем же путем, сплавляя условный народный танец с модернистской пластикой. Второй балет — Now & then — должен, по словам хореографа, предъявить "танец города", попутно раскрепостив академически выученные тела русских. На танцовщиках будут надеты костюмы от Армани, а ритм зрелища задан "ностальгически медленным движением, танцем-воспоминанием". Стараясь создать эффект премьеры в ранее сочиненных опусах, Ноймайер строго-настрого запретил питерским танцовщикам смотреть видео. Посторонних на репетиции не допускают.
Третий балет (эксклюзив для Мариинки) — "Звуки пустых страниц" на музыку Шнитке. Ноймайер сочиняет прямо в зале, домашних заготовок он не признает, непосредственный контакт с артистами для него, по его словам, важнее даже, чем взаимоотношения с публикой. Этот балет хореограф посвящает памяти самого композитора — своего близкого друга. С выбором произведения он определился сразу, как только получил приглашение от Мариинки. Ноймайер уверен, что тема — "принятие человеком неизбежности смерти" — обращена к переживаниям каждого зрителя.
Премьеру репетируют все солисты во главе с Ульяной Лопаткиной и Дианой Вишневой. В "Звуках пустых страниц" обещают также предъявить последнее приобретение Мариинки: Андрея Меркурьева, до сих пор танцевавшего в Театре имени Мусоргского. В основе "Звуков" — концерт для альта с оркестром. Зная страсть Мариинского театра к сильным эффектам, наблюдатели всерьез прикидывали: не выпишут ли для премьеры Юрия Башмета. Но пресс-конференция разочаровала — Башмета не будет.
ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА