Петр Порошенко хочет обсудить урегулирование кризиса на Украине с Владимиром Путиным. Доцент кафедры политической теории МГИМО МИДа Кирилл Коктыш прокомментировал ситуацию ведущей "Коммерсантъ FM" Анне Казаковой.
Фото: Дмитрий Азаров, Коммерсантъ / купить фото
Как сообщила пресс-служба украинского президента, такое мнение Порошенко высказал в телефонном разговоре с канцлером Германии Ангелой Меркель. Собеседники положительно оценили прошедшие в воскресенье переговоры глав МИД России, Украины, Германии и Франции. Однако следующая встреча по украинскому конфликту должна пройти на уровне глав государств, отметили Порошенко и Меркель.
— Не будем считать случайной встречу в Нормандии. Получается, что Путин и Порошенко так и не оказались до сих пор за столом переговоров. Хотя эту встречу пытаются организовать многие политики. Состоится она или нет, как вы полагаете?
— Она может состояться, я не вижу здесь каких-то особых проблем. Другой вопрос, что Украина до сих пор не демонстрировала субъектного поведения, по сути, она оказывалась объектом воздействия. Тому есть многократные свидетельства, например, хотя бы история о продлении прекращения огня, когда Порошенко обещал Ангеле Меркель продление перемирия, продление соглашения о прекращения огня. А через два часа, переговорив с Джоном Керри, заявил о возобновлении так называемой антитеррористической операции.
В этом плане встретиться — не проблема, и Нормандия это продемонстрировала. Путин готов и может встречаться, другой вопрос — о чем будет договариваться тот же Порошенко.
Это на самом деле не праздный вопрос, потому что уровень зависимости его и от внутренних игроков, и от внешних чудовищно высок, и, наверное, тут без учета их позиций такого рода вещи не произойдут.
— Если эта встреча состоится, она будет двусторонней или через посредников?
— Исключительно многосторонней. Может быть, при посредничестве Германии, поскольку начиная со встречи министров иностранных дел мы наблюдаем традиционную европейскую дипломатию: европейские страны стараются выйти вперед и перехватить полномочия по урегулированию и, по крайней мере, по менеджменту украинского кризиса, поскольку новые органы Евросоюза, кстати говоря, имеющие достаточно большое количество проамериканских политиков в своих рядах, пока никак свое участие в украинском вопросе не продемонстрировали.
Фактически это означает, что европейские страны, которые в любом случае будут плательщиками за украинский кризис, хотят они, не хотят, пытаются взять на себя и политическую ответственность. Это можно только приветствовать. Другой вопрос, что как, к чему может привести эта встреча, учитывая, что тот же Петр Порошенко крайне ограничен в действиях, он ходит по коридору как внутри страны, так он ограничен и ресурсно, и внешними политиками. Тут вопрос, насколько та же Германия или та же Франция смогут влиять или использовать свой мандат влияния в отношении Украины.
— Почему не привлекают американских представителей, посредников каких-то?
— Очевидно, разные ставки, потому что Штатам за последствия украинского кризиса платить не придется.
Как раз-таки эскалация и создание проблем Европе — в виде черной дыры, в которую может превратиться при негативном развитии событий Украина — были бы, как минимум, на руку сегодня Соединенным Штатам, потому что слабая Европа более договороспособная, а Штатам необходимо ее уговорить на соглашение о зоне свободной торговли.
Поэтому как ни цинично это звучит, но Штаты в данной ситуации будут предпочитать, как минимум, повременить и не спешить этот конфликт урегулировать, в то время как насущные интересы Европы — и экономические, и политические — это как раз-таки как можно быстрее конфликт перевести из военной фазы в политическую, чтобы он не был настолько уничтожительным для всех соседей Украины, не говоря уже про саму Украину.
— А кто сейчас меньше всего хочет встретиться, Путин или Порошенко?
— Дело в том, что если встреча вряд ли будет функционально нагруженной, то непонятно, как можно сформировать ее повестку? Возможно, переговоры между теми, кто может гарантировать осуществление своих решений. Если вспомним, после Нормандии Порошенко заявил, что в течение недели прекратит войну на Донбассе. А в течение недели ополченцы военных действий не вели, что можно интерпретировать как своеобразное использование Россией своего влияния на юго-востоке Украины. После того, как за обещанную неделю ничего не произошло, все вернулось на круги своя.
Я боюсь, что, опять же, проблемы не в технической встрече. Она сама по себе судьбоносной не будет. Проблема будет в том, кто за что будет отвечать, и каким образом можно будет сформировать повестку дня. В случае с украинским президентом, это будет очень тонкий и деликатный разговор, я даже не уверен, что украинская элита такую степень тонкости сегодня сможет продемонстрировать в выстраивании своей внутренней политики. Там вовсю пошла борьба различных групп влияния.
Я понимаю, что Порошенко может стремиться сейчас к договороспособности, ровно потому что он уже испытывает проблемы со стороны других олигархических групп, того же Коломойского, который будет демонстрировать все большую самостоятельность, а в дальнейшем, наверное, и президентские амбиции. Но вопрос, сколько он будет контролировать внутри своей страны и каким образом его гарантии, его обещания могут быть встречены с пониманием украинским же населением, украинской элитой. Все политики, особенно украинские, являются заложникам публичной коммуникации и публичной политики.