Как заявил глава Следственного комитета Александр Бастрыкин, такой рост связан с нерешительными и запоздалыми действиями госорганов. Член думского комитета по безопасности Борис Резник и председатель правозащитной организации "Агора" Павел Чиков обсудили тему с ведущим Анатолием Кузичевым в эфире "Коммерсантъ FM".
Фото: Александр Коряков, Коммерсантъ / купить фото
— Давайте сначала договоримся о терминах. Следственный комитет в основном об интернете, о всякого рода призывах экстремистского характера, да? Или же речь идет об экстремизме во всем его разнообразии? Борис Львович, пожалуйста.
Б.Р.: Меня, например, тревожит интернет. Не знаю статистики, насколько растут эти экстремистские высказывания, но то, что всяких гадостей в интернете очень много, это факт. Иногда читаешь хорошие тексты, потом комментарии, и диву даешься, сколько же у нас злобных людей, недалеких, убогих, действительно экстремистских. Я это ощущаю только в этом.
— Хорошо. Павел Владимирович, как вы считаете?
П.Ч.: Александр Иванович Бастрыкин, безусловно, говорит про преступления. Вообще, экстремистских действий гораздо больше, чем преступлений. Он имеет в виду, конечно, главным образом, статью 280 о публичных призывах к экстремистской деятельности, статью 282 о возбуждении вражды. Но речь, конечно же, идет не только об интернете, речь, безусловно, идет о, например, всякого рода религиозных экстремистах, которые есть на Северном Кавказе, которые не с клавиатурой наперевес, а с чем-то более тяжелым. Позиция представителей власти о том, что их больше всего пугает интернет, традиционная. Хотя на самом деле мы, например, защищая активистов от необоснованного уголовного преследования, видим, что чаще всего такие уголовные дела расследуются и возбуждаются в отношении крайне "правых" товарищей, которые в интернете высказывают призывы по отношению к религиозным или каким-то этническим меньшинствам.
— Скорее всего, этническим.
П.Ч. Да, выходцам из Средней Азии, например, и еще кому-то.
— Понятно. Действительно ли растет экстремистское настроение в обществе? Если да, то с чем это связано? Или же просто изменился фон, трактовка? То есть теперь экстремизм – это как сказал вначале Борис Львович, любая недалекость, любая глупость, любая злобность? Простите, но все-таки есть границы экстремизма и обычной человеческой недалекости и глупости. Я пытаюсь разобраться именно в этом. Изменился фон?
П.Ч.: На самом деле у экстремизма четких границ как раз нет, то есть с точки зрения трактовки. Если учитывать, что в России не меньше десяти различных федеральных ведомств с подразделениями в каждом регионе занимаются выявлением и пресечением всякого рода экстремистских проявлений, то им же всем отчитываться надо, их же наказывают за то, что они плохо работают. Хорошо они работают в том случае, если они в этом году выявили больше, чем в прошлом. Соответственно, по большей части, все эти "розовые" доклады о росте — только на бумаге.
— Какие же они "розовые"? Рост — это как раз недоработка правоохранителей или государственных структур.
П.Ч.: Это не совсем так для правоохранителей, потому что они тем самым доказывают собственную нужность, необходимость расширения штата, увеличения финансирования.
Б.Р.: Примитивный взгляд, по одной простой причине. Существует подразделение, которое борется с экстремизмом. Насколько я знаю, они не столь многолюдны. Они не расширяются. В свое время я как-то сталкивался с этим ведомством, довольно локальное подразделение, довольно опытные люди, и то, что выявляют сегодня больше каких-то подобных проявлений, я не буду говорить преступлений, потому что надо доказать еще, что это преступление, а проявления экстремистские есть налицо. Откройте любой серьезный сайт и почитайте эти комментарии. Там и оскорбления на национальной почве, и призывы свернуть кому-то голову и так далее. Наверное, просто стали больше внимания обращать и возбуждать больше уголовных дел по этому поводу, я так думаю.
— Хорошо. Тем не менее, и вы, и ваш оппонент говорите о росте. С чем это связано?
Б.Р.: Сейчас очень тревожная обстановка в мире. Посмотрите на последние недели. То, что случилось в московском метро, — большая беда. Сбили самолет, еще два самолета упали, — все это крайне негативно влияет на человеческую психику.
— То есть вы полагаете, что общий тревожный фон призывает к экстремизму?
Б.Р.: Общий фон, да. Проявляются и лучшие, и не лучшие человеческие качества. Это лакмусовая бумажка, где из людей идет человеческое и проявляется звериное.
— Павел Владимирович, на ваш взгляд, с чем связан рост?
П.Ч.: Прежде всего, у россиян практически нет площадок для ведения каких бы то ни было дискуссий. Инакомыслие, несогласие с органами власти подавляются. Где высказать собственное недовольство? Может быть, есть возможность в средствах массовой информации? Нет. Может быть, есть возможность сделать это в какой-то прессе? Нет.
— Почему? Вот ежедневная программа "Pro и contra", пожалуйста, высказывайтесь.
П.Ч.: Да, у меня есть возможность, поэтому я и не использую разного рода экстремистские высказывания. Я готов согласиться с оппонентом в плане атмосферы. Но атмосферу у нас, как известно, сильно нагнетают, например, государственные телеканалы, которые очень много говорят вещей, провоцирующих насилие и так далее, то есть односторонних, нет возможности отреагировать. Всем людям высказывать свое мнение нет возможности.
— Хорошо. Давайте обратимся к передовому западному опыту. Каким-то образом там это очень жестко отслеживается. Кто-нибудь из вас может поделиться этим опытом? Наверняка, скажем, Борис Львович, вы изучали его.
Б.Р.: Я не шибко большой специалист в этой проблеме. Я больше занимаюсь проблемами борьбы с коррупцией. Тем не менее, наверное, надо системно подходить. Мы страдаем во всем, и в этом тоже. Вдруг вспомнил Александр Иванович о том, что есть экстремизм и рост преступности и объявил об этом. Сегодня мы поговорим с вами, неделю-другую пошумят СМИ и забудется. В принципе, это очень длительный и тягомотный процесс — воспитывать людей, противодействовать экстремизму, создавать какие-то нормальные структуры.
— Какого рода?
Б.Р.: Которые бы воспитывали молодежь и так далее. Развивать обучение, спорт и прочее — это все долго, затратно. Побороться пару недель и забыть — это по-нашему.
— Павел Владимирович, давайте подведем итог.
П.Ч.: Я бы не стал противопоставлять российскую правовую систему и западную, потому что Россия является членом Совета Европы, и есть у нас единый Европейский суд по правам человека, который вырабатывает стандарты для всей Европы. Общие принципы и подходы там такие: преследоваться должны насилие на почве ненависти и вражды. То есть в тех случаях, когда речь идет о призывах к насилию на почве ненависти, два единственных критерия. Ключевым моментом является насилие, а также вероятность того, что это насилие будет применено.