Госдума запретила мат. Во вторник законодатели приняли во втором чтении закон о запрете нецензурной брани на сцене, в театре, в книгах, фильмах, театре, теле- и радиоэфире. Кинорежиссер, сценарист Александр Баранов обсудил ситуацию с ведущими Максимом Митченковым и Натальей Ждановой.
Фото: Олег Харсеев, Коммерсантъ
Теперь употреблять мат на концертах, в спектаклях и на массовых мероприятиях будет нельзя, а книги и диски с обсценной лексикой должны продаваться в запечатанной упаковке с особой надписью.
Н.Ж.: Александр Николаевич, по поводу теле- и радиоэфира все понятно, я только "за". А что касается постановок театральных, использования мата в спектаклях, на концертах, насколько велика необходимость в использовании нецензурной лексики, и можно ли, если предусматривает художественная задумка автора, сценариста, режиссера, какую-то замену, альтернативу?
А.Б.: Я как-то за такое решение Думы, но еще не утвердили пока.
Н.Ж.: Второе чтение, но оно считается основным.
А.Б.: Если вы мне назовете хоть одного талантливого автора, кто не может без этого обойтись, я сильно удивлюсь. Я таких не знаю.
Н.Ж.: Да, я в частности читала о том, что в репертуаре МХАТ им. Чехова долгое время шла постановка Кирилла Серебрянникова "Изображая жертву", где в кульминационный сцене капитан милиции произносил монолог о падении нравов в молодежной среде, и там содержалась нецензурная лексика.
М.М.: Там столько мата, я тебе хочу сказать!
Н.Ж.: Да, я не видела, к сожалению, эту постановку, но слышала положительные отзывы о ней.
А.Б.: Я видел кино, там тоже он матерится, точно так же. Это смешно, но не более того, я не вижу необходимости в этом. Если говорить о нравах и самим материться — это довольно странная борьба с падением нравов.
Н.Ж.: Подождите, если на сцене актер изображает бандита, милиционера, хулигана, странно слышать от него чистую, русскую литературную речь.
А.Б.: Почему странно? Раньше как-то пользовались, и было все убедительно, без мата. А потом, это какое-то общее место, что хулиганы часто матерятся, они как-то за базаром следят, за каждый мат можно ответить. Это вообще мелочь какая-то пузатая, молодежь, она может не следить за языком, а люди серьезные обычно следят.
М.М.: А ведь многие книги, в частности, произведения классиков тоже содержат нецензурную лексику.
А.Б.: Вы кого считаете за классика? Я таких не очень знаю, может, "Москва — Петушки"? Может быть, да, и то там его не так много, и он реально высокохудожественно сделан. Но это единицы могут делать. А когда рядятся под художников все кто ни попадя. Вот лучше уж запретить, а исключения пусть будут.
Н.Ж.: А как это может выглядеть? Кто будет определять? Понятно, с очевидными случаями как-то разберутся, где мат, где не мат. А когда бранная лексика, просто близкая к нецензурному слову, как будет происходить экспертиза?
А.Б.: Все знают, что такое мат. Вот что такое хорошо, что такое плохо, все знают с детства. И мат от не мата отличить очень легко, тут нет проблем вообще никаких.
Н.Ж.: Вы считаете, сложностей не возникнет?
А.Б.: Вообще нет, никаких.
Н.Ж.: Я читала комментарий Михаила Угарова, художественного руководителя Театра.doc, он говорит, что закон против мата — это вмешательство в авторское право.
А.Б.: Ничего подобного.
Н.Ж.: Что вы можете на эту тему сказать?
А.Б.: Да нет, ради бога, пусть они пишут мат и потом делают пробелы или запикивают, где угодно, хоть в театре пускают это. Если автор не может без этого обойтись, может, лучше не надо таких авторов?
М.М.: Подождите, у нас же допускается авторская пунктуация или авторское ударение, например.
А.Б.: 100%, допускается, но опять же в тех случаях, когда человек знает русский язык. А когда человек не знает русского языка, говорит, что это его пунктуация, его литерация, что угодно, — это немножко другое.