Новую версию классической французской сказки "Красавица и чудовище" поставил мастер вычурного декадентского хоррора Кристоф Ган. Режиссер культового "Плачущего убийцы" (1995), постмодернистского "Братства волка" (2001), где он смешал французскую легенду про оборотня с восточными единоборствами, и невозможно красивого "Сайлент Хилла" (2006) ничего не снимал семь лет и, по мнению критиков, вернулся после долгого перерыва не в лучшей форме. Визуальная часть в фильме, как это обычно бывает у Гана, на высоте: роскошные костюмы, декорации подражают пейзажной живописи романтизма, спецэффекты представлены в изобилии, картинка заточена под нарядное ретро. А вот увлекательной истории на сей раз не вышло из-за логических провалов в сценарии и отсутствия химии между ключевыми персонажами.
Овдовевший и разорившийся торговец (Андре Дюссолье) попадает в волшебный замок, где невидимый хозяин радушно принимает его и потчует. Презрев хозяйское гостеприимство, торговец срывает драгоценную розу в подарок младшей дочери и становится заложником приютившего его Чудовища. Однако добрая Бэлль великодушно предлагает себя взамен проштрафившегося отца и добровольно отправляется в замок. Венсан Кассель в роли Чудовища проводит большую часть экранного времени в сложном зверином гриме, а Леа Сейду в роли Бэлль непрерывно меняет наряды, и никакого притяжения между ними не чувствуется, так что внезапную приязнь Красавицы к Чудовищу можно списать разве что на стокгольмский синдром. Действие перемежается путаными флешбэками о прошлом Чудовища, которые отсылают к фильму Жана Кокто 1946 года, и вдобавок интригу разбавляет появление бандита со шрамом на лице (Эдуардо Норьега), которого искусственно внедрили в сюжет, равно как и трех братьев героини. В итоге критики почти единодушно сошлись на том, что для взрослых этот фильм слишком детский, для детей — слишком жестокий, и вдобавок чересчур перегружен дизайном, тяготеющим к китчу.
В прокате с 27 марта