В начале февраля инвестиционный банк «Ренессанс Капитал» объявил своим сотрудникам бонусы по итогам 2013 года, которые в ряде случаев перекрыли показатели предшествующего года. По итогам года банк впервые за пять лет собирается выйти в прибыль. Каким образом проходила реструктуризации бизнеса, что приносит основные доходы банку и как стимулируют новых сотрудников, в интервью “Ъ” рассказал председатель правления «Ренессанс Капитала» ИГОРЬ ВАЙН.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Лекай / купить фото
— Каковы ваши финансовые итоги за год?
— Могу с удовольствием сообщить, что по итогам 2013 года мы с высочайшей степенью вероятности будем в прибыли с учетом всех издержек. Впервые с 2009 года! Это видно по предварительным расчетам. Они неокончательные, поэтому я воздержусь от конкретных цифр, но если говорить об их порядке, то по выручке мы превысили нашу ранее анонсированную годовую цель $225 млн на 10–15%, расходы по итогам года на несколько миллионов долларов меньше, чем цель $178 млн, и соответственно доходы до бонусов и налогов вы можете легко подсчитать сами. Хочу сказать, что мы гордимся этим, причем прежде всего потому, что сделали то, что обещали — как самим себе, так и акционеру. Мы очень хотели доказать и доказали: выбранная бизнес-модель может приносить прибыль, если избавить ее от лишнего груза, добавить мобильности, сфокусироваться на том, что приносит реальные доходы уже сейчас, а не через условные десять лет.
— За счет чего вы планируете показать прибыль?
— Мы успешно завершили реструктуризацию бизнеса, банк стал гораздо живее, мобильнее, в том числе с точки зрения принятия решений. Мы значительно сократили расходы, фактически завершили распродажу непрофильных активов и в то же время укрепили команду отличными профессионалами. Все это уже приносит очень хороший результат, и я уверен, что мы на правильном пути. Я бы ответил словами Черчилля: «Не бойтесь будущего. Если у вас есть цель, вы всегда придете туда, куда стремитесь».
— Укрепить команду и одновременно сократить расходы довольно сложная задача. Какие у вас расходы на персонал?
— Это традиционно самая большая статья расходов. С сопутствующими медицинскими страховками, со страхованием жизни и еще некоторыми расходами она составляет порядка $78 млн до выплаты бонусов. До моего прихода в «Ренессанс» действительно было 10-процентное сокращение зарплат директоров и управляющих директоров. Но я и моя команда решили выбрать другой путь. Мы решили, что сократим количество людей, но те, кто останется, должны быть заряжены на успех. Так что сразу после моего прихода мы сделали несколько раундов повышения и, что не менее важно, выполнили все обязательства перед нашими сотрудниками по бонусам. Более того, ОНЭКСИМ сделал сильный жест доброй воли: нашим сотрудникам—акционерам «Ренессанс Групп», чьи акции фактически обесценились, была предоставлена другая возможность — получить бонды «Ренессанс Капитала». Было сделано много шагов для того, чтобы вселить в людей веру то, что компания полностью стабильна и перспективна. Кроме того, один из самых важных приоритетов для HR-департамента сейчас — создание скамейки запасных, как в футбольных командах. Мы создали ряд программ для Африки и для России, мы идем в лучшие университеты и рассказываем о себе, о тех возможностях, которые дает «Ренессанс Капитал». Конкурс фантастический. Нам в Южной Африке пришлось просмотреть 750 резюме. Мы взяли шесть человек.
— То есть у вас нет возможности конкурировать за звезды из-за не самых высоких зарплат, так что вам нужно растить кадры самостоятельно. Вы придумали для этого программу?
— Прежде всего звезда — понятие относительное. Мы верим в то, что в компании работают лучшие люди вне зависимости от департамента. Однако в силу определенной специфики возможность нанять хороших специалистов в финансовый и операционный департаменты, IT и ряд других шире, чем во фронт-офис. Это те направления, где нужно и можно иметь длинную скамейку запасных.
— Несколько человек рассказывали мне, что уход сопредседателя правления компании Джона Хаймана был вызван несогласием с вашими методами управления компанией...
— Ни разу не разговаривали с Джоном на повышенных тонах.
— Иметь с кем-то конфликт и говорить на повышенных тонах — это несколько разные вещи…
— Почему вы вообще считаете, что должен быть конфликт? Человек не может по иной причине сменить место работы, род деятельности? Такое происходит сплошь и рядом.
— Это мнение моих источников. Они ошибаются?
—У нас были вполне хорошие, продуктивные, рабочие отношения и очень немного вопросов, по которым наши точки зрения расходилась диаметрально. Мы проработали вместе почти год. У Джона был контракт, он подошел к концу. В итоге каждый склонен принять свое собственное решение.
— То есть акционеры были готовы контракт продлить?
— Думаю да, хотя лучше все же этот вопрос адресовать акционеру.
— Получается придуманная Стивеном Дженнингсом модель банка, где основная статья расходов — зарплаты, жива, пусть даже зарплаты стали меньше? По итогам 2013 года будут бонусы?
— Да. Бонусы были объявлены в первой половине февраля. Скажу с удовольствием, что у нас есть ряд департаментов, которые досрочно, еще в ноябре, превысили годовой бюджет по доходам, и эти люди должны быть мотивированы на такую же работу в этом году. Поэтому в ряде случаев выплаты выше, чем бонусы этих же людей по итогам 2012 года. Смотрите, у нас был бизнес fixed income практически на грани закрытия в позапрошлом году. Весь департамент отпустили в отпуск по собственному желанию, когда я пришел, он фактически не функционировал. Антон Завьялов, глава этого департамента, возвратился, собрал команду, выстроил бизнес-модель — бизнес ожил. Более того, мы сейчас уже нанимаем людей для того, чтобы строить такой бизнес в Африке. Это очень перспективно.
— Раньше вы говорили, что половину дохода сейчас «Ренессансу» приносит зарубежный бизнес. Какова его структура?
— Все верно, по итогам первого полугодия значительная часть наших доходов пришла с зарубежных рынков, 56% выручки «Ренессанса» сгенерировано вне России. Мы работаем в восьми юрисдикциях помимо российской. Из иностранных бизнесов больше всего по понятным причинам приносят наши африканские подразделения. Во втором полугодии существенно увеличилась доля доходов из России — прежде всего за счет того, что мы приняли участие в ряде очень крупных сделок в России. Думаю, мы одна из самых географически диверсифицированных компаний с российскими корнями.
— На каких именно операциях зарабатывают инвестбанкиры в Африке?
— Те африканские государства, в которых мы работаем, вопреки расхожему мнению, обладают вполне цивилизованными, динамично развивающимися рынками. Так что заработать там сейчас можно так же, как и везде: брокерский бизнес, инвестиционно-банковские услуги и так далее. Пока не всем очевидно, что Африка сильно поменялась за последние годы, есть некое превратное отношение. Но, поверьте, в скором времени этот континент изменится еще больше, несмотря на разные трудности, свойственные регионам, которые переживают серьезные социальные и экономические преобразования. Может быть, проходить они будут не так быстро, как хотелось бы, никто не спорит с тем, что путь этот трудный. Но это крайне перспективный регион, один из немногих на экономической карте мира, где еще возможен фантастический рост в обозримом будущем.
— Но в Африке, как я понимаю, при большой марже очень маленькие объемы?
— Они кажутся таковыми. Обороты по акциям на бирже в Йоханнесбурге — $1–2 млрд в день.
— Когда вы объявляли итоги полугодия, в Кении, Нигерии рынок рос на 20%, но в последующие четыре месяца темпы роста там замедлились до 10%. Как это отразилось на вашем бизнесе?
— Для инвестбанка важно, чтобы рынок не был застойным. Волатильность стимулирует клиентскую активность.
— Каковы ваши планы относительно второго полугодия: удалось ли вам повторить опыт первого или произошло сокращение доходов от брокериджа?
— Удалось. Несмотря на традиционно сложные для брокерского бизнеса июль и август, осень была для нас весьма успешной. Достаточно сказать, что управления по торговле акциями, derivatives, fixed income досрочно выполнили бюджетные планы, несмотря на то что рынки сейчас нестабильные, крайне конкурентные и зарабатывать на них непросто. Кроме того, в работе у инвестиционно-банковского департамента сейчас находится ряд очень интересных сделок.
— В каких странах самая интересная рентабельность брокерских услуг?
— В Африке. Рентабельность по многим сделкам там может превышать российскую в пять, иногда в десять раз…
— Сильно ли коррумпирован бизнес в Африке? Насколько работают личные связи?
— Думаю, что коррупции там не больше, чем у нас. А личные связи всегда очень важны в инвестбанковском бизнесе — в Штатах, в России, в Нигерии. У нас была конференция в Нигерии, там присутствовали министр экономического развития Нигерии, глава ЦБ Нигерии, глава биржи в Лагосе — все за счет работы одного из трех наших офисов в Африке. Каждый раз, когда я бываю в Нигерии, встречаюсь с Алико Данготе — богатейшим человеком в Африке, владельцем крупнейшей в стране компании, которая так и называется «Данготе». Это наш клиент, мы часто с ними работаем, помогали им в нескольких сделках.
— Если вернуться к российскому бизнесу «Ренессанса» — облигационному, который, как вы говорите, «ожил». Чем интересен для вас сегмент рынка первичных размещений облигаций? Не собираетесь увеличить активность, расширить ассортимент эмитентов?
— Мы предоставляем своим клиентам полный спектр инвестиционно-банковских услуг, в том числе организацию размещения облигаций — как локальных, так и евробондов. Это огромный рынок, на котором должен присутствовать каждый уважающий себя инвестиционный банк. Мы активны на нем, и если вы заглянете на наш сайт, то обнаружите, что мы с завидной периодичностью делаем сделки на долговых рынках.
— Однако в рейтинге Cbonds в ноябре вы были на 7-м месте по рублевым займам, а по валютным облигациям — вообще только на 16-м с результатом чуть более $1 млрд (и только по суверенным бондам)…
— Есть разные методы подсчетов. Тем не менее хочу напомнить, что в сентябре мы участвовали в размещении суверенных евробондов Российской Федерации объемом $7 млрд, в ноябре разместили инфраструктурные облигации «Газпрома» на 30 млрд руб. Это, кстати, были первые в российской истории бонды такого типа, размещенные компанией ТЭКа. В течение года было и множество других сделок. В том числе крайне редкие для российского рынка. Например, сделка по размещению облигаций ХКФ-банка, обеспеченных портфелем потребительских кредитов.
— В лидерах размещений рублевых займов находятся крупные универсальные банки, которые помогут в случае чего эмитенту с кредитом. Что вы можете дополнительно предложить эмитенту?
— Да, мы не торгуем балансом. Мы предлагаем эмитентам первоклассную команду, широчайшую базу инвесторов со всего мира, огромный опыт работы на развивающихся рынках и многое другое. Но главное, что мы предлагаем, это то, что мы частный инвестиционный банк и наш успех строится исключительно на успехе наших клиентов. Мы не можем позволить себе работать плохо.
— Но ведь из-за борьбы за клиентов комиссии в этом бизнесе смешные. В проспекте эмиссии по одному из размещений было написано, что вы получили 100 млн руб. за свою работу — не такая большая сумма…
— Но это же не единственная статья дохода этого бизнеса. Это не только размещение, это же и торговля на вторичном рынке тоже. Она, к слову, приносит больше, чем первичные размещения.
— Каковы ваши планы в отношении долговых рынков?
— У нас очень успешно работает управление по торговле инструментами с фиксированной доходностью, мы планируем расширять и укреплять его работу. Сейчас мы находимся в процессе формирования такого подразделения в Африке. Скоро, надеюсь, объявим о новых назначениях.
— Из пяти IPO, проведенных в прошлом году российскими компаниями, вы участвовали в четырех. Видите ли вы оживление российского рынка?
— Я думаю, что желающих разместить свои акции, провести IPO достаточно много. Вопрос готовности эмитентов и готовности рынков. В первую очередь мы видим свою роль в том, чтобы помогать эмитентам мобилизоваться очень быстро, когда окно для размещения откроется. На наш взгляд, верх профессионализма — быть готовым мобилизоваться на успешную сделку в течение 48 часов. Например, если помните, вторичное размещение Сбербанка. Тогда степень готовности эмитента была очень высокая. Комплимент менеджменту Сбербанка. В целом же в зависимости от степени благоприятности условий на фондовом рынке мы ожидаем существенное количество IPO российских эмитентов в 2014 году.
— Но у вас нет ощущения, что практика размещения исключительно в локальных акциях приводит к сокращению ликвидности ценных бумаг?
— Наличие второй площадки создает возможности для арбитража, а значит, повышает ликвидность. В конечном итоге мы считаем, что это эффективнее. Разные компании идут к этому разным путем. Одни делают это сразу, другие — поэтапно. Мотивация бывает тоже очень разная. Впрочем, Московская биржа значительно продвинулась в приведении процедуры торгов к мировым стандартам, и эта работа была отмечена многими инвесторами, покупающими акции российских компаний.
— После кризиса на российском рынке не осталось инвестбанков в чистом виде, кроме вашего. Не хотите получить банковскую лицензию?
— У нашего акционера есть банк «Ренессанс Кредит», но это другой банковский сегмент — потребительское кредитование, и очень правильно сделано, что эти бизнесы разведены. Мы единственный инвестиционный банк, и нередко клиенты к нам обращаются ровно потому, что знают: мы инвестбанк. Например, Росимущество очень оценило участие «Ренессанса» в размещении АЛРОСА, сказали: «Вы по-настоящему отработали сделку». Это признание того, что у нас за спиной нет классического банковского финансирования, поэтому мы должны отработать так, чтобы нас в следующий раз снова привлекли. Это стимулирует, и мы готовы участвовать в этой конкурентной борьбе, конкурировать за бизнес, несмотря на то что у нас нет большого баланса.
— В уходящем году «Ренессанс» активно избавлялся от непрофильных активов. Принесла ли прибыль их продажа? Как обстоят дела с вашими активами, о которых идет речь в МСФО, в Мозамбике?
— Часть сделок была прибыльной, часть — нет. В частности, часть сделок с африканскими банками принесла около 30% годовых прибыли. На данный момент единственным оставшимся на балансе «Ренессанса» значимым непрофильным активом остается проект Agland на Украине. В Мозамбике у нас был единственный значимый актив — Beacon Hill, он также был продан, о чем мы уже объявляли. В конце прошлого года мы продали долю акций в принадлежавшем нам в Нигерии банке и заработали около $20 млн.
— Ukrainian Agrarian Investments не продаете пока?
— В этом проекте у нас порядка 220 тыс. га земли, ищем для этой сделки стратегического партнера. Посмотрим, как будет развиваться ситуация.
— Если говорить о другом «наследстве» «Ренессанса», доставшемся от прежнего собственника: по итогам первого полугодия долг Renaissance Capital Investments Limited перед вами составлял $840 млн. А сейчас?
— Меньше. Мы изначально говорили, что процесс погашения этой задолженности достаточно длительный и планомерный. Сроки конкретные нам акционер не называл.
— По еврооблигациям самого «Ренессанса» на $325 млн есть пут-опцион в апреле 2014 года. Как вы собираетесь расплачиваться по этим обязательствам? Рассматриваете ли вариант рефинансирования?
— Будет погашено все. Даже если все предъявят эти бумаги к погашению, мы все погасим.
— И за счет каких средств?
— Вы посмотрите на наш капитал, там $550 млн. У нас вполне достаточно капитала для того, чтобы погасить все.
— Как рассказывали мне топ-менеджеры двух крупных компаний, «Ренессанс» во многом оказался в плохом состоянии из-за сделок репо, это так?
— Я очень ценю всю 18-летнюю историю «Ренессанс Капитала», но за последний год с небольшим в ней открыта новая глава. Стивен Дженнингс очень много сделал для развития компании, хотя были допущены и какие-то просчеты. Вполне допускаю и такую ошибку, но я в тот момент не был в компании, не могу сказать, насколько большой был просчет с бизнесом репо. С точки зрения рискованности общей бизнес-модели компании мы существенно снизили такой риск-аппетит, управление рисками стало значительно строже. В том числе и в сегменте репо.
— То есть вы эту информацию не опровергаете: были сделки репо, в результате бумаги «Ренессанса», как мне говорили, оказались у Сулеймана Керимова, который переуступил их Михаилу Прохорову…
— Даже не возьмусь комментировать, кому, кто и что переуступил. Это вне моей компетенции.
— Сулейман Керимов сейчас является вашим клиентом?
— Мы никогда не говорим об интересах наших клиентов.
— Да, но, насколько я понимаю, этот ваш клиент обеспечивает вам довольно большую часть бизнеса. И при этом уже несколько человек говорили мне, что господин Керимов собирается уходить от вас. Это так?
— Мы не обсуждаем действия наших клиентов. Совершенно ответственно скажу только, что за последние 12 месяцев от нас не ушел ни один значимый клиент.
— Долг «Ренессанс Капитала» перед ОНЭКСИМом составляет $300 млн. Когда компания планирует рассчитаться перед акционером? За счет каких ресурсов?
— У нас нет конкретного графика выплат. Поскольку ОНЭКСИМ является нашим 100-процентным владельцем, в этом нет нужды. Уверен, что по мере планомерного развития компании мы полностью рассчитаемся с нашим акционером.
— Политическая деятельность владельца ОНЭКСИМа Михаила Прохорова как-то сказывается на компании?
— Нет. Мы не ощутили каких-либо политических дивидендов, либо каких-то негативных моментов от политической деятельности Михаила Прохорова. Мы все занимаемся тем, что стремимся сделать «Ренессанс Капитал» сильнее и интереснее — как для сотрудников, так и для клиентов.