московский кластер
Николай Фохт
Фото: Геннадий Гуляев, Коммерсантъ
В годину олимпийского бума необходимо сохранять холодную голову и беречь глаза. А для этого надо вовремя повесить шторы. Спецкор "Русского пионера" НИКОЛАЙ ФОХТ не только исполняет свой сыновий долг, но и объясняет, почему не засчитали гол.
Олимпиада Олимпиадой, но шторы никто не отменял.
Девушка из шторной фирмы звонила мне в Сочи, когда я в Красной Поляне болел за латвийских хоккеистов. Шторы подшиты! И так радостно девушка это сообщила, что захотелось уже забрать и повесить.
Короче говоря, это проблема. Во время Олимпиады совершенно некогда заниматься хозяйством. Но шторы — это святое, потому что они для мамы.
Ради них я пожертвовал частью хоккея Россия--Норвегия. Начал просмотр на прекрасной трибуне "Лиги Пап". Уезжать не хотелось. Мне нравилось тут все: мужчины и женщины перед самой игрой плотно подкрепились, выпили всего по одной порции пива и стали адекватно, со знанием дела реагировать на происходящее.
Хотя наши в первом периоде не забили, я понял, что выиграем. Скрепя сердце, покинул трибуны ради сыновьего долга.
Что характерно, мама тоже смотрела хоккей, поэтому, наверное, не сразу открыла.
— Как там?
— Два ноль, наша сборная выигрывает, сынок.
За маминой спиной Радулов забросил в пустые ворота.
И сразу Терещенко загрузил еще одну, четвертую. Впоследствии журналисты телеканала "Россия" назовут этот результат "оглушительным разгромом". Мама оглянулась на рев трибун.
— Как это, четыре-ноль. Только что было два? — она даже как будто обиделась на меня.
Шторы я приделывал под довольно безумное обсуждение в программе "Прямой эфир". Говорили про не засчитанную шайбу с американцами и, разумеется, про Плющенко.
Я чертыхался, но нанизывал шторы, сантиметр за сантиметром: крючок, петелька, крючок.
— Неспокойно все-таки на Украине,— мама сложно проассоциировала дело Плющенко, которое с жаром обсуждали в телевизоре.— А что значит вот это слово?
— Пранкинг? Это, мама, розыгрыш.
— Так все это розыгрыш, с Плющенко?
— Нет, не все. Кое-что всерьез. Хотя теперь уж сложно сказать.
— Хорошо, тогда объясни, почему не засчитали гол? — мама внимательно следила, как разворачивается дискуссия в студии.
— Мам! — рявкнул я, когда очередная китайская петля не налезла на советский крючок времен перестройки.— Какое это имеет теперь значение? Вон тебе и Фетисов говорит, и Третьяк раньше сказал: все по правилам.
— Да ты не кипятись, ты ответь. Жириновский все-таки иногда правильные вещи говорит. Но вообще, почти всегда чушь какую-то несет,— мама ловко использовала во внутрисемейной дискуссии принцип сдержек и противовесов.
Петля очередной раз соскочила, и я выругался по-португальски.
— Ворота были сдвинуты, вот и не засчитали.
— А почему тогда не дали штраф вратарю? — она хорошо подготовилась, не ожидал.
— Я думаю, он не заметил, судья. Там неявно вратарь толкнул, это только на повторе видно. А на просмотре ворота были сдвинуты очевидно. Понимаешь?
— Все-таки Сочи — это праздник, правда же? — мама решила свести разговор к позитиву.— Расскажи, как там было?..
Шторы наконец сдались, и я смог спокойно рассказать и про Красную Поляну, и про Олимпийский парк. Про волонтеров, про новые высотки и поезд "Ласточку". Мама радовалась этим народно-хозяйственным достижениям и незаметно подсовывала четвертый, совершенно уже лишний бутерброд.