колесо обозрения
Вчера в Олимпийском парке в течение полутора часов было больше политики, чем спорта. Сюда, в Американский и в Канадский дома, приехал президент России Владимир Путин. О том, почему канадцы в конце концов начали по-русски скандировать "Рос-си-я!", "Рос-си-я!",— специальный корреспондент "Коммерсантъ-BoscoSport" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Рядом с Американским и Канадским домами в Олимпийском парке — чудовищных размеров шатер с едой. В День всех влюбленных полное впечатление, что люди здесь влюблены в еду. В шатре накрыто на несколько тысяч человек, и все они здесь. Сколько пластиковых полулитровых бокалов с пивом может поместиться на одном подносе? Пока мимо меня идет человек с этим подносом, я успеваю подсчитать: двенадцать.
Автоматы с Coca-Cola, пластиковые стулья забрендированы Coca-Cola... а пьют пиво. Но не пьянеют, нет (возможно, потому, что здесь мало иностранцев, а только все свои).
Еда: блины, суши, пицца, пельмени, осетинские пироги... И все это чем-то похоже на оригиналы и очень уловимо отличается от них.
Передышка в шатре не будет долгой. Преимущество фастфуда в том, что с ним хочется как можно быстрее закончить.
В резиденции Деда Мороза — лето (потому что она, видимо, и есть летняя резиденция). Танцующие в открытых сарафанах девушки сообщают праздничному состоянию Олимпийского парка некоторую необходимую нервозность.
Не танцуют здесь пока только Танцующие фонтаны. Но проходит полчаса, и они тоже не выдерживают.
На Medal Plaza несколько девушек, сидящих на асфальте около Олимпийского огня, до сих пор живут событиями вчерашнего вечера, то есть не церемонией награждения чемпионов, а концертом Дианы Арбениной, который предшествовал ей. Девушки уговаривают друг друга, что она придет сюда и сегодня и будет приходить снова и снова. Нет, не будет.
Сюжет про Олимпийский парк лихорадочно записывает телекомпания "Енисей".
— Сегодня День Валентина,— обращается к юной паре ведущая.— Что можете сказать по этому поводу?
— Мы любим друг друга,— говорит девушка.
— Факел очень нравится,— отзывается юноша.— Большой, крепкий! Ни на одной Олимпиаде такого не видел.
— А где Вы были раньше, на какой Олимпиаде?!
— Ни на какой,— отвечает он.— А зачем? Мне и нашей достаточно. Приезжайте все сюда! Мы всем рады!
Здесь и правда мало иностранных туристов. Но не до обидного. Да разве они нужны нам на нашем празднике жизни? Это наш город. И это наша Олимпиада. Мы в состоянии гордиться и друг другом.
— Стихи пишете? — спрашивает меня девушка в голубой куртке и в голубых глазах, увидев блокнот и ручку в моих руках.— Я тоже пишу.
Да, мы пока мало побеждаем. Но мы и не проигрываем.
+18, в общем. Это не наши очки. Это наша температура.
Американский дом на фоне всего это ленивого монументального великолепия дворцов спорта, фонтана и факела смотрится сборно-разборной деревянной конструкцией, каковой он и является.
Но у него другое величие (или, может быть, его мания). Он, как и Канадский дом рядом, закрыт на спецобслуживание. Войти сюда можно только по американскому паспорту. Так продолжается уже давно, много Олимпиад подряд, и это всегда вызывает у всех вопросы.
Ко входу в Американский дом подходят четверо в полурасстегнутых олимпийках, с откуда-то уже взявшимися на красных тренировочных штанах пузырями на коленках и с идеей обязательно пройти внутрь. Им объясняют. Они не верят. Им опять объясняют.
— Ну ладно,— говорит наконец один из них.— Завтра на хоккее с вами поговорим.
И он добавляет еще немного правды, идущей от самого сердца, насчет истинного смысла потаенной американской мечты, воцарившейся здесь, в самом сердце Олимпийского парка.
Еще через полчаса здесь, у входа в Американский дом, фотографируется с людьми Ирина Скворцова, бобслеистка, разбившаяся несколько лет назад на трассе. Это она сидела слева от Владимира Путина на церемонии открытия Олимпиады в Сочи. Сейчас она позирует на фоне Американского дома фотографам-любителям и оператору телекомпании NBC, которая снимает про нее фильм (и она этого, конечно, стоит).
По причине скорого появления в Американском доме Владимира Путина (который, говорят, только еще вылетел из Москвы в Сочи) есть возможность войти сюда.
Тихий и пустынный снаружи, он на самом деле битком забит американским народом. Обстановка здесь такая же, как внутри многотысячного шатра: все едят и пьют пиво (только здесь это бутылочный Budweiser). Вроде бы они и в Олимпийском парке, а вроде бы и у себя дома. Они таким образом получают ровно ту иллюзию, которой хотят. То есть Олимпиада им на самом деле в радость.
В предчувствии Владимира Путина американцы жадно допивали пиво, чтобы прильнуть к закрытым уже стеклянным дверям и к окнам в пол, отделяющим их от открытого холла, где в креслах должны были расположиться президент России и президент Национального олимпийского комитета (НОК) США Скотт Блэкман.
Эту встречу, конечно, необходимо было признать острой. В конце концов господин Путин решил послушать биение самого сердца недовольства и критики сочинской Олимпиады (от которой посетители дома и отгородились американским паспортом). И пульс по-прежнему оставался учащенным.
Лично на меня перед самым началом встречи неизгладимое впечатление произвел вид министра спорта России Виталия Мутко, энергично общающегося с американцами на их, по всем признакам, языке. Переводчиков поблизости замечено не было. Господин Мутко между тем замечал все. Так, высоко над ним висел телевизор, и там российские скелетонисты (или скелетонистки, трудно было разобрать), кажется, побеждали. Господин Мутко обратил на это внимание коллег. Они так засмотрелись трансляцией, что забыли и про самого господина Мутко.
Министр спорта России при этом, кажется, уже не видел этого. Он, заложив руки за спину, наслаждался своим английским. И правильно делал.
Наконец появился Владимир Путин. Американка, одна из руководителей дома, дала ему валентинку в виде металлического значка.
— Это вы мне предлагаете? — переспросил господин Путин. Она кивнула, возможно, не представляя истинное значение этого подарка.
Публика принимала президента России благосклонно. Визит на территорию США проходил без издержек. Политики в нем было, конечно, гораздо больше, чем спорта.
Господину Путину предложили вина. Он согласился на красное. Все остальные, то есть еще человек пять сидевших за столом, тоже выбрали красное. Президент НОК США заявил, что у американцев так принято: все пьют то же, что и глава государства.
Кажется, это была шутка. Разговаривали они минут 20. Президент Олимпийского комитета США признавался, что Олимпиада получается хорошей (он имел в виду, судя по всему, что американцы тут не остаются без медалей).
— У вас во всех видах спорта есть сильные участники,— говорил господин Путин. Действительно, президенту ОКР России он такого сказать не мог бы при всем желании.
Президент НОК США напомнил, что завтра — хоккей Россия--США.
— У нас много болельщиков, которые знают ваших хоккеистов,— произнес президент России.
Президент НОК сначала не ответил ему взаимностью, а потом все-таки вспомнил, что Россия поставляет в НХЛ интересных игроков.
— Так что с вас еще бокал красного,— заявил российский президент.— Хотя бы за это.
Через некоторое время политическая суть этой встречи была исчерпана. Очевидно, что рядовые американцы по крайней мере не возражали против присутствия Владимира Путина на своей территории. Они к этому времени вообще уже вернулись к своим основным занятиям: снова расселись за столами и сосредоточились на Budweiser.
Возможно, они уже даже считали, что, если бы Владимир Путин не зашел к ним, это был бы верх неприличия. А теперь все формальности были соблюдены.
Владимир Путин вышел из Американского дома. "Спасибо",— по-русски кивали ему американцы из-за столов.
Президент подошел к своей машине, но тут выяснилось, что кортеж стоит строго между выходом из Американского дома и входом в Канадский. Откуда-то в руках российского президента оказались канадские варежки. Потом он и сам оказался в Канадском доме: толпа буквально внесла его внутрь.
Канадского дома не было в сценарии этого вечера. Это придавало вечеру особую томность. Обнаружилась к тому же природная искренность канадцев: они просто обезумели, увидев знакомое лицо, которое им, похоже, показалось просто родным. Сравнивать реакцию американцев и канадцев было бессмысленно. Американцы заинтересовались. Канадцы ликовали.
— У канадских спортсменов в России миллионы почитателей,— сказал на всякий случай и канадцам Владимир Путин.— Мы счастливы видеть наших кумиров в Сочи. Мы все и я лично желаем вам успехов в хоккее.
Канадцы принимали близко к сердцу каждое слово российского президента, но тут они, кажется, притихли. Они не могли, по-моему, поверить в такую непатриотичность россиянина. От своего президента они таких слов, конечно, не дождались бы никогда. По сути, российский президент играл в поддавки с ними.
— Правда, не во всех встречах по хоккею,— в конце концов успокоил их Владимир Путин.
Они убедились, что он все-таки говорит с ними по-честному.
И они ответили ему тем же: зал стал разрываться от скандирования: "Рос-си-я!", "Рос-си-я!".
В общем, здесь был триумф, и без скидок.
Теперь я уже думал, что с канадцами что-то не в порядке.
Но они после ухода Владимира Путина пришли в себя и начали то ли петь, то ли скандировать канадский гимн.