Вчера президент России Владимир Путин встретился с уполномоченным по правам человека Владимиром Лукиным, главой Совета по правам человека при президенте Михаилом Федотовым и начальником правового управления администрации президента Ларисой Брычевой, выслушал предложения по "широкой амнистии" по случаю 20-летия Конституции и после этого принял решение, что сам внесет проект амнистии в Госдуму. О том, почему судьба Платона Лебедева, Михаила Ходорковского, солисток Pussy Riot, фигурантов "болотного дела" и еще нескольких десятков тысяч человек сейчас зависит от того, как проект амнистии интерпретирует господин Путин,— специальный корреспондент "Ъ" АНДРЕЙ КОЛЕСНИКОВ.
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров / купить фото
Вчерашняя встреча с правозащитниками не анонсировалась еще утром. Публичным событием дня обещало стать заседание Экономического совета при президенте России (см. стр. 6).
Но стала именно история с амнистией уже не просто обещающей стать, а ставшая одной из самых запутанных и драматичных за все время существования Конституции России.
Михаил Федотов в рабочем кабинете президента взял на себя инициативу высказать предложения, которые подготовила рабочая правозащитная группа. Впрочем, очень быстро оказалось, что эта группа, можно сказать, продолжает работу над проектом в присутствии президента прямо в этом кабинете.
Михаил Федотов рассказал, что большинство членов совета по правам человека (СПЧ) поддержали общую концепцию, которая 12 октября была передана из СПЧ в администрацию президента (Владимир Путин дал срок подготовить эти предложения до 15 октября). С тех пор параметры амнистии обсуждались уже там, с участием Михаила Федотова и Владимира Лукина.
— Есть споры по деталям,— объяснил господин Федотов президенту.— Но все согласны с идеей!
То есть вчера участники концессии пришли к президенту, действительно продолжая спорить, по крайней мере по деталям.
Михаил Федотов рассказал, что известный российский юрист Павел Люблинский утверждал, что амнистия оказывает на общество два одновременных действия: укрепляющее (сплачивает общество) и возвышающее ("поднимает авторитет власти").
О том, какое действие амнистия оказывает на амнистируемых, речи сейчас не было: последние должны понимать, что сейчас все делается только для них и поэтому сейчас вообще не до них; главное — убедить президента, что широкая амнистия — это безусловный плюс для власти.
В истории новой России, пояснил Михаил Федотов, был опыт уже 16 амнистий. Самой широкой оказалась амнистия двухтысячного года, по поводу юбилея Победы, тогда, по словам господина Федотова, на свободу вышли около 200 тыс. человек.
Последней стала "экономическая амнистия" в этом году. С ней были связаны тоже огромные ожидания.
— В итоге,— вслух разбирался в своих бумагах Михаил Федотов,— по этой амнистии... на 1 октября этого года... — он медлил, подыскивая точную цифру,— на свободу вышел 401 человек.
На самом деле, по сведениям "Ъ" (см. справку) таких людей на 1000 больше, хотя эта цифра, по сравнению с ожидавшейся, ничтожно мала.
— Тоже люди! — перебил Михаила Федотова Владимир Путин.
То есть его ожидания от этой амнистии оказались оправданными.
— Конечно! — сразу согласился Михаил Федотов.— Но мы сейчас говорим о широкой амнистии. Это, между прочим, может быть амнистия и по административным делам — этого никогда еще не было, но лиха беда начало!
Михаил Федотов говорил так, как и должен был: он, в конце концов, глава СПЧ. Лариса Брычева молчала, потому что и ей это положено по должности.
Господин Федотов рассказал, что есть идея снять дисциплинарное взыскания с осужденных, чтобы они могли претендовать на условно-досрочное освобождение (то есть например, чтобы Платон Лебедев, Михаил Ходорковский и участницы Pussy Riot могли выйти на свободу, если и не по амнистии, то по УДО).
Лариса Брычева исподлобья посмотрела на него. Михаил Федотов сразу оговорился: да, этого нет в Уголовно-административном кодексе, но можно либо "широко трактовать Конституцию", либо "ввести эту норму".
Понятно, впрочем, что к 12 декабря, то есть ко Дню Конституции, ни того, ни другого уже точно не сделаешь.
— Проект амнистии хорош,— добавил Владимир Лукин, не давая, казалось, передышки президенту.— Он носит характер государственного акта!
Владимир Лукин перечислил еще несколько случаев масштабных амнистий — и "никакого напряжения в обществе!".
— Амнистия должна быть широкой,— еще раз произнес он, очевидно для окончательного запоминания,— но исключения, конечно, должны быть: педофильские дела, например... это увеличит стабильность государства!
Они убеждали президента не в том, что государство сможет продемонстрировать свою гуманность. Они понимали, что это не аргумент. Они говорили о том, что, по их мнению, и в самом деле может произвести впечатление на главу этого государства.
— Мы считаем, что под амнистию должны попасть ненасильственные преступления, не повлекшие необратимых последствий,— без паузы продолжил Михаил Федотов.
Он пояснил, что если человеку выбили, например, глаз, то это последствие необратимое, потому что "глаз не вернешь", а значит, человек, который выбил глаз, амнистии не заслуживает ни в коем случае.
— А если царапинами отделался, то можно,— констатировал Михаил Федоров.
— Я согласен,— прокомментировал господин Путин,— с вашими предложениями в целом.— Доработаем их с депутатами Госдумы. Амнистия может распространяться только на тех, кто не совершил тяжких преступлений и насильственных преступлений против представителей власти.
Таким образом, соглашаясь с Михаилом Федотовым, Владимир Путин уже иначе интерпретировал его предложение.
В таком варианте те, кто проходит по "болотному делу", к амнистии уже никакого отношения не имеют (или, вернее, она к ним): по крайней мере, те, кто совершил насилие 6 мая 2012 года (а других, по мнению следствия, и не судят, и не собираются).
— Такие действия (амнистия.— А. К.), действительно, должны носить умиротворяющий характер, но не вести к рецидивам,— добавил господин Путин.
Он заявил, что не выйдет так, чтобы сегодня можно было совершать преступления, а "завтра получить прощение у государства и творить все что угодно" (а в чем тогда, если не в получении прощения у государства, смысл амнистии?).
— Буду ждать документов и дорабатывать с вами и с участием депутатов,— закончил Владимир Путин, и через пару минут остался наедине с госпожой Брычевой.
Нельзя было сказать, что господин Путин остался доволен этим разговором: он, очевидно, рассчитывал, что правозащитники придут к нему с законченным вариантом амнистии, который к тому же окажется ему больше по душе.
Подойдя к журналистам, Михаил Федотов и Владимир Лукин продемонстрировали, что они до сих пор не согласны и друг с другом. На вопрос, коснется ли все-таки, как им кажется, амнистия, например, группы Pussy Riot, они ответили одновременно:
— Надеюсь,— сказал Владимир Лукин.
— Вряд ли,— сказал Михаил Федотов.
Впрочем, строго говоря, их позиции и не противоречили друг другу.
Владимир Лукин разъяснил существенную (прежде всего для субъектов будущей амнистии) техническую вещь: в свое время первый президент России Борис Ельцин подписал указ о новой Конституции 12 декабря, но указ этот вступил в законную силу 26 декабря, так что на окончательную работу с депутатами у правозащитников и представителей администрации президента, которая и должна была внести проект амнистии на рассмотрение Госдумы, время еще есть:
— Все, что не исключено из амнистии, на нее распространяется,— добавил Владимир Лукин.
— Это, по нашим подсчетам, примерно 100 тысяч человек,— заявил Михаил Федотов.
— А по нашим,— произнес Владимир Лукин,— 30-50 тысяч... А сидят сейчас 600-700 тысяч.
Интересно: 600 или все-таки 700?
Госдума, по словам Михаила Федотова, должна принять не одно постановление по этому поводу, а два: об объявлении амнистии и о порядке ее применения (видимо, первое появится не позже 12 декабря, а второе — не позже 26 декабря.— А. К.).
— Я думаю, первые люди выйдут до Нового года,— сообщил Михаил Федотов.
— Первые люди уже вышли,— в сердцах добавил Владимир Лукин.— Это мы с Михаилом Александровичем (Федотовым.--А. К.).
Видимо, имелось в виду — от президента. То есть для них это и была амнистия.
Действительно, они ведь не совершили насильственных действий в отношении представителя органов власти в его рабочем кабинете. Не заставили, например, полностью согласиться с их вариантом амнистии прямо здесь и сейчас.
Михаил Федотов прочитал, какие, по его мнению, должны быть сделаны исключения из амнистий и для кого: для тех, кто совершил государственную измену, теракт, попытку захвата власти, диверсию... и наконец, "организация преступного сообщества".
— А дела по коррупции? — спросил их кто-то из журналистов.
— Насчет коррупции я не знаю,— пожал плечами Владимир Лукин.
— Разве коррупция — это насильственно? — заявил Михаил Федотов.
— Что ж, друзья, констатировал Владимир Лукин,— я думаю, тема амнистии исчерпала себя!
Он хотел на этом закончить, потому что, очевидно, убеждался, что их разногласия с Михаилом Федотовым на глазах журналистов заходят все глубже.
Но Михаил Федотов не хотел заканчивать. Он добавил, что СПЧ хотел бы еще распространить амнистию на "лиц, которые потеряли возможность въезда в Россию за нарушение миграционных правил".
— На пять лет сейчас лишают,— пояснил он.
Вряд ли это сообщение вызовет энтузиазм или хотя бы оставит равнодушными жителей Бирюлево Западного.
В этот момент из рабочего кабинета Владимира Путина вышел его пресс-секретарь Дмитрий Песков и сказал, что президент только что принял решение: он сам (а не его администрация) внесет в Госдуму проект амнистии.
Кто-то спросил его, когда это произойдет.
— Назвать крайний срок или сами додумаетесь? — переспросил Дмитрий Песков.
Додуматься, очевидно, следовало до того, что это должно произойти не позже 12 декабря.
— А Ходорковский, как вы думаете, попадет под амнистию? — спросили Михаила Федотова.
— Надо посмотреть текст, который окажется в Госдуме, раз президент сам внесет,— задумчиво произнес Михаил Федотов.
Для него сказанное Дмитрием Песковым стало, безусловно, новостью.
И это была новость, похоже, вызванная именно сегодняшним разговором.
То есть у господина Путина появились дополнительные соображения. Он теперь лично проконтролирует процесс (в том числе и уже состоявшийся, и не один, над господином Ходорковским).
И Михаил Федотов думал сейчас, очевидно, о том, не добился ли он с Владимиром Лукиным своим сегодняшним натиском эффекта, обратного тому, на который они рассчитывали.
Потом я спросил у Владимира Лукина, можно ли интерпретировать то, чем занимались Платон Лебедев и Михаил Ходорковский, как создание преступного сообщества (по уходу от налогов, например) и может ли это оказаться основанием для исключения их из амнистии.
— Да тут теперь все зависит от интерпретации,— поглядел он на меня.
Он искал выход. Из этой комнаты их было несколько. И Владимир Лукин, видимо, интуитивно выбрал тот, который вел снова в кабинет Владимира Путина.
— А то, что президент сам внесет,— это все-таки скорее плюс,— вздохнул на прощание Владимир Лукин.